Антропогенный фактор - страница 11

Обойдя коттедж, я вышел на лужайку между домами и остановился метрах в пятнадцати за спиной Ютты.

– Добрый вечер, соседка! – мягко, чтобы не испугать сидевшую на краю платформы женщину, поздоровался я.

– Вечер добрый, – чуть помедлив, ответила она, не изменив позы и не поворачивая ко мне головы. – С прибытием на Мараукану, Вольдемар.

– Спасибо, Ютта. Не боитесь упасть?

– Нет… – ответила она задумчивым голосом. – Здесь красиво…

Я невольно огляделся. Фиолетовое солнце коснулось горизонта, на тёмном небе высыпали звёзды, а серо-белесое искусственное плато внизу будто клубилось туманом.

– Да, красиво, – согласился я.

– Если неподвижно сидеть, вглядываясь в плато, то можно кое-что увидеть… – продолжала она. – Присаживайтесь рядом.

Я сделал несколько шагов вперёд, но, почувствовав, как закружилась голова, остановился.

– Боюсь, ничего не выйдет.

– Почему?

Ютта, наконец, обернулась. В лучах фиолетового заката её лицо выглядело гораздо симпатичнее, чем на стереофото в досье. Только взгляд тёмных глаз был отрешённым, будто не от мира сего.

– Высотобоязнь, – вздохнул я.

– С ней надо бороться, – сказала она. – В юности я тоже боялась высоты, а теперь, как видите… Подходите, садитесь. Если вдруг свалитесь, ничего страшного не произойдёт – оболочечная мембрана подхватит вас и доставит на нижний ярус платформы.

Она отвернулась и снова застыла в отрешённой позе. Подойди я, сядь рядом, или развернись и уйди, она и не заметит. Возможно, и завтра не вспомнит.

Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и сенсорно включив биочип под коленкой, немного подправил вестибулярный аппарат. Ничего, в общем, страшного – степень моей высотобоязни пока никто не фиксировал… А завести дружбу с Юттой мне не только хотелось, но и было необходимо.

Осторожно ступая, я приблизился к краю платформы, но последние метры из-за головокружения пришлось преодолевать ползком. Затем я сел, развернулся ногами вперёд и продвинулся на локтях к краю, пока ноги не свесились вниз. Пот заливал ничего не видящие глаза, голова кружилась, сердце бешено колотилось, в ушах шумело, и непреодолимая сила тянула спрыгнуть вниз. Однако статичность пейзажа, отрешённое спокойствие сидящей рядом женщины постепенно оказали на меня благотворное влияние. Сердце утихомирилось, голова почти перестала кружиться, и беспредельный ужас высоты сменился на странную смесь страха и восторга. Косясь на Ютту, я чрезвычайно медленно, миллиметр за миллиметром, выпрямился и постарался принять ту же позу, что и она.

И только тогда понял, что притягивало к краю платформы мятущуюся душу Ютты, что её завораживало. То ли перемещение по поверхности серого плато косых лучей заходящего солнца вызывало фантасмагорическое ощущение верчения каменной тверди, то ли восторженный ужас высотобоязни трансформировал восприятие в гипнотическую галлюцинацию, то ли под плато продолжали действовать искривляющие пространство установки вымершей цивилизации – но создавалось мистическое впечатление парения над вселенским Мальмстрёмом времён сотворения мира. И никак не меньше.

Не знаю, сколько я просидел, впав в зрительно-созерцательный транс, как вдруг почувствовал лёгкое прикосновение к локтю. Очнувшись, скосил глаза на Ютту, но она сидела неподвижно, с пустыми глазами, полностью выключившись из окружающего мира. А между нами осторожно, но настойчиво втискивался имитант складчатокожего кугуара. Сопя и пыхтя, он приподнял мой локоть, пролез под руку и успокоился только тогда, когда положил голову мне на колени.

Чтобы больше не поддаваться зрительному наваждению игры светотеней на плато, я склонился к кугуару и благодарно почесал складчатый загривок зверя. Куги посмотрел на меня преданным взглядом и шумно вздохнул.

Но если зрительно мне удалось избавиться от гипнотического транса, то со слухом ничего поделать не мог – в ушах шёпотом вечности звучала шелестящая музыка марауканского прибоя.

В эпоху начала освоения Пространства существовал закон, запрещающий публиковать данные о личности: внешний вид, возраст, психотип, характерные особенности, послужной список, семейное положение, увлечения, пристрастия… Дикий закон, якобы охраняющий права человека. Бедные предки – не представляю, как они жили, знакомились, поступали на работу? Я ещё понимаю, что различного рода заболевания могут составлять тайну личности, но и о них обязаны знать медикологи. В остальном же… Взять, хотя бы контингент исследовательской платформы на Мараукане, с представительскими досье которого я ознакомился по Галактической сети во время рейса. Теперь я знаю каждого из коллег в лицо, их привычки, уровень профессионализма, знаю, с кем и о чём могу поговорить на досуге, что и от кого следует ожидать в стандартных ситуациях и даже с высокой степенью вероятности предвидеть поведение в нестандартных… Весьма полезная информация, без которой на налаживание отношений и достижение взаимопонимания могут уйти если не годы, то месяцы. Как только наши предки обходились без этого?