Антропологический материализм Н. Г. Чернышевского, как философская основа русского коммунизма - страница 12

Однако, при этом, Чернышевский всегда избегал фаталистических заблуждений. Признавая великую личность слугой истории, он однако считал, что для того, чтобы успешно выполнить свои исторические обязанности великий человек: «должен верно понимать силы и стремления каждого из элементов, движущих обществом; должен понимать, с какими из них он может вступать в союз для достижения своих добрых целей; должен уметь давать удовлетворение законнейшим и сильнейшим из интересов общества, потому, что только опираясь на эти сильнейшие интересы, он будет иметь в своих руках власть над событиями. Без того его деятельность истощится на бесславную для него, вредную для общества борьбу; общественные интересы, отвергаемые им, восстанут против него, и результатом будут только бесплодные стеснительные меры, которые необходимо приводят или к упадку государственной жизни, или к падению правительственной системы, чаще всего к тому и другому вместе». 18

Говоря о значении великих личностей, необходимости их в историческом процессе Чернышевский показывал, какие опасности таит в себе преклонение перед авторитетом великой личности, её культ: «Гениальный человек, развивая нашу мысль, в то же время обыкновенно порабощает ее себе… вы становитесь в какое-то зависимое положение от вашего путеводного гения, — вы на все смотрите его глазами, чувствуете, что вам нельзя иначе думать — не потому только, что истина его мысли для вас очевидна, а потому, что он положил границы вашему воззрению, как бы независимо от вашей воли, вашего рассудка подчинил вас себе… Потому-то обыкновенно самые благотворные авторитеты имеют свою вредную сторону — развивая мысль, они в то же время отчасти сковывают ее». 19

Призывая своих читателей перестать «видеть в истории непрерывный и ровный прогресс, в каждой смене событии и исторических состояний» [20], Чернышевский большое внимание уделил значению социальных революций и войн в ходе исторического процесса.

Не имея возможности из-за цензурных условий не только создавать теорию социальных революций, но даже лишний раз позволить себе употребить этот термин, Чернышевский, тем не менее, умел давать отпор проповедникам «мирного и постепенного» развития, показывая неизбежность революционной смены общественных форм: «Бывают эпохи, когда нужны обществу люди умеренных мнений, люди примирения, люди уступок — они бывают очень полезны в конце борьбы, когда нужно дать пощаду признавшимся в своем бессилии побежденным. Но начало борьбы имеет другие условия — тут нужна энергия. Когда вводится в жизнь новый принцип, прав которого еще не хотели признавать, он должен был со всею силою предъявлять все свои права, обнаруживать слабые стороны явлении, неудовлетворительность которых делает появление этого нового принципа исторической необходимостью». 21

Говоря, в связи с вышеизложенным о войне, как элементе исторического процесса, Чернышевский считал, что: «разумна и полезна, только та война, которая ведется народом для защиты своих границ. Всякая война, имеющая целью завоевание или перевес над другими нациями, не только безнравственна и бесчеловечна, но также положительно невыгодна и вредна для народа, какими бы громкими успехам ни сопровождалась, к каким выгодным результатам ни приводила». 22

Подводя итоги теоретическим поискам Чернышевского в области исторического материализма, можно отметить, его достижения прежде всего в разработке, таких основ исторического материализма, как способ производства, базис и надстройка, личность и массы в истории, классы и классовая борьба в эксплуататорском обществе.

Помимо, теоретической работы, Чернышевский, так же успешно применял в своей практической жизни — жизни главы подпольной революционной партии России конца 50 —х — начала 60 — х годов XIX века, те основные положения исторического материализма, которые он успел теоретически разработать к моменту своего ареста, и последовавшего за ним многолетнего тюремного заключения и ссылки в отдаленные районы империи.

К этому можно добавить лишь то, что жизнь дала Чернышевскому слишком мало времени для научного творчества, как в области философии, так и других социальных наук (1855–1862 годы), то есть всего лишь около 8 лет. Затем 34-летний философ был арестован, подвергся 20-летней изоляции в тюрьме и ссылке. И таким образом был навсегда потерян для науки, научных поисков. Можно лишь поражаться тому, что за восемь лет ему удалось достичь многого в том, чем он занимался.