Антымавле — торговый человек - страница 13

Рады валькатлянцы, что Амчо недалеко свое стойбище разбил. С почетом и уважением встречают его.

Разносится запах оленины из кипящих котлов по всему стойбищу, вялятся нежные ребрышки годовалых телят на вешалах, коптятся над очагами в чоттагинах тонкие вкусные кишки оленей.

Сидит Амчо в яранге Имлытегина, Гемалькот рядом. Рассказывает чаучу-оленевод о своей печали.

— Стар стал я. Нет силы, слышу плохо, вижу плохо, не могу оленя догнать. Трудно мне, о-о, как трудно! Мужчин в стойбище нет. Одни девки, шесть их. Есть мужчина, но мал еще. Он, кажется, — Амчо морщит лоб и с трудом вспоминает, — всего четвертую зиму живет. Внук мой. Ох, как трудно! — вздыхает старик. — Девки работящие, хорошие, но не могут они иметь оленного счастья… Оно мужчине принадлежит…

Слушают Имлытегин с Гемалькотом старика и догадываются, на что тот намекает. Антымавле молод еще, в разговор не вмешивается.

— А Етынкеу, муж Этинеут, куда делся? — спрашивает Гемалькот.

— Ленив он, только к еде и ко сну расположен. А когда сказал — работать надо, обиделся, ушел. Этинеут бросил. Может, вернется, может, нет… — задумался старик и снова начал:

— Жалко, стадо пропадает. А девкам муж нужен. Потом часть стада к мужу перейдет. Пусть поживет у меня Антымавле. Понравятся ему мои девки — выберет одну, женится. Настоящим чаучу станет. Помогать вам будет. Все. Кончил я. — Амчо потянулся к костру, разжег кусочек мха, поднес его к своей трубке и задымил.

Озадачен Имлытегин, озабочен Гемалькот. Молчит Антымавле, не его дело решать этот вопрос. О тревогой посматривает на Имлытегина Эргынаут. Жалко Имлытегину Антымавле, замечает он тревожные взгляды жены, но что же делать, если человек помощи просит.

— Двадцати телятам еще метки не сделал. Придет Антымавле — его метку поставлю…

Амчо хитрил немного. Не очень-то ему хотелось брать в помощники берегового: не знает он тундры, стада не знает. Но парень молодой, сильный, может, быстро усвоит науку чаучу. А главное — мужа еще одной дочери найти. Ни одна девка без мужа не проживет. Если сам не найдешь, так сбежит, и хуже будет.

— Вам в море ходить надо, зверя искать, а у меня еда рядом ходит… — убеждал Амчо. — Вы, как олени в гололед, мрете, плохая ваша жизнь…

Обидно стало Имлытегину, но промолчал. Не мог он отказать в просьбе: не в обычае настоящих людей отказывать в помощи, да и юношу жалко. Растет Антымавле, сил набирается, а для этого еда настоящая нужна. Пусть идет к Амчо.

Антымавле не мог ослушаться старших. Тяжело ему покидать Валькатлян. Полюбил море, опасную охоту, но люди в помощи нуждаются. Согласился.

Задумалась у костра Эргынаут, сидит на корточках и не замечает, что в котле вода бурлит, через край выплескивается.

— Давай чай! — прервал ее раздумья Имлытегин.

До первого снега простоял Амчо у стойбища Валькатлян. Охота в море была бедной. Все время лед держался. Но нерп били понемногу. Шесть нерпичьих мешков жира получил Амчо от валькатлянцев. Маловато на две яранги, нужно бы десять, но что поделаешь, если зверь в море перевелся. Поделились валькатлянцы и шкурами лахтака, нерпичьими ремнями. Будет обувь всем жителям стойбища Амчо. Получили валькатлянцы и от Амчо около десятка туш оленей, шкурки годовалых телят на одежду, камус на торбаса, жилы.

Сдержал свое слово Амчо, расщедрился и поставил на десяти телятах метку Антымавле.

— Потом на других поставлю, — сказал он новому работнику Антымавле, а сам подумал: «Пусть Етынкеу позлится. Вернется, как узнает, что я другого нашел. Может, работать лучше станет жену бросающий», — мысленно обругал он Етынкеу.

А как взошло солнце, осветило тундру, начались сборы к перекочевке. Разобрали яранги, свернули пологи, нагрузили нарты, составили их в круг, загнали в него все стадо, выловили ездовых оленей. Тронулся муулин по подмерзшей тундре.

Далеко в тундру откочевал Амчо со стадом. Спешил, перекочевки делал через два-три дня, решил зазимовать в лесной зоне. Не хватало нарт в хозяйстве, для полозьев дерево нужно, а оно только у горы Вельвыней есть.

Стоят две яранги в распадке между гор, вьется дымок от очагов над лесом, бродят ездовики-олени около яранг, а невдалеке, среди редкого леса, разбрелось стадо.