Апокалипсис every day - страница 20

— Так их, — одобрительно сказала девушка. — Драть, как сидорову козу.

— Что это?

— Да отец сына воспитывает. Раньше надо было. Но и теперь не поздно. А этих дур жалели. Дожалелись. Ну и чёрт с ними. Всё равно, рано или поздно, если нет внутри железа, всё заканчивается одинаково. Если твой характер мягкий, как свежее дерьмо, ты труп по жизни.

Рокер — байкер или как его там, с восхищением смотрел на свою подругу.

Девушка поймала его взгляд и усмехнулась. Затем поставила свою уже пустую банку из-под пива на голову бой-френда. И, ловко развернувшись, сшибла её ногой.

— Вот так.

Рокер — байкер почесал макушку и спросил:

— А Монах?

Девушка поморщилась, но, поймав вопросительный взгляд Фридриха, неохотно пояснила:

— Это в соседнем городе. Там мальчишки с собой кончали. Игра такая, компьютерная. Нового поколения. Надо играть сто дней, чтобы пройти все уровни. Если в конце проигрываешь, главный компьютерный злодей, Монах, назначает тебе дату смерти. Тоже дураки. Или зомби. Боюсь я этих новых компьютеров. Я сама программист. И я скажу тебе, немец, что для программирования первого «пентиума» выше крыши. Ну, более чем достаточно. Всё остальное — для игрушек. Вот они-то и есть самое зло.

Водитель Фридриха подошёл к уже оседлавшим свой мотоцикл и что-то сказал.

— Твой водитель, немец, просит, чтобы я сказала тебе, чтобы ты достал для него у ментов, ну, у дорожной полиции, разрешение, чтобы ему пить водку за рулём. Слабенький он у тебя, нервный. Гони ты его.

И мотоцикл с рёвом и скрежетом шин сорвался с места.

Фридрих оглянулся.

Пока он беседовал, в толпе произошли некоторые изменения. Судя по происходящему, некоторые из родителей, проживающих рядом с местом происшествия, решили последовать примеру своих соседей. Во дворе хрустели разбиваемые виниловые пластинки и лазерные диски, горели разорванные и целые плакаты с изображениями разных сценических кумиров. Кого-то таскали за волосы, кого-то пороли. Запомнилось совершенно безумное лицо с вытаращенными глазами, широко раскрытыми накрашенными губами и вытянутыми вперёд руками. Разинутый рот издавал совсем уже не человеческий звук, а руки дрожали в тщетной попытке схватить сжигаемое изображение кумира. По сторонам свалки стояли две пары милиционеров и со смехом смотрели на происходящее. Про мёртвых все забыли.

Тихо погрузив тела, Фридрих и водитель незаметно удалились с места описанных событий под звуки песни, вылетавшие из одного из раскрытых во множестве окон:

Strangers in the night

Exchanging glances Wond'ring in the night

What were the chances We'd be sharing love

Before the night was through…

Остальные трупы были менее эмоциональны: сварившийся заживо бомж в колодце, где прорвалась труба горячей воды. Собирали совковой лопатой по частям в пластиковый мешок, потому что мясо отстало от костей… Один наркоман с трассами от уколов во всех местах тела, отчего со стороны его голый труп казался покрытым какой-то странной татуировкой… Одна пожилая женщина в возрасте, скончавшаяся от сердечного приступа во время проведения одного из бесчисленных политических пикетов. Широко разинутый рот, упорно не закрывающиеся глаза, седые волосы, деревянная ручка от транспаранта в намертво сжатых руках. Забирали от стен мэрии в полном одиночестве. Остальных протестующих оттеснила в сторону милиция. От стоявшей метрах в ста смешанной милицейско — пикетной группы слышались возмущённые голоса… Одна жертва пьяной ссоры с осколком бутылки в черепе. И один утонувший по пьяному делу три дня назад, а всплывший только сегодня. Синий, раздувшийся. С запахом.

Шнапс уже не помогал. Пришлось купить водки.

В первый раз выпив в одиночестве пол литра водки, Фридрих забылся в дрёме прямо за столом. И очнулся только тогда, когда знакомый голос жены окликнул его: «Ганс!»

Вздрогнул, поднял голову. Его Хильда, только какая-то прозрачная, как будто сотканная в воздухе из сигаретного дыма, сидела за столом напротив него. На ней было надето её любимое платье. Не то, в котором она сгорела в машине.

— Я понимаю, что ты страдаешь, Ганс. Я понимаю, что ты хочешь забыть нас. Наши пути разошлись. Мы в мире загробном, ты здесь. Но ты выбрал не лучший способ. Постоянное присутствие смерти в твоей жизни будет только напоминать тебе о нас. Сходи в церковь, Ганс. Очисти свою душу…