Апокалипсис every day - страница 27

Пройдя по городским улицам, Фридрих внезапно спросил спутника:

— Сколько будет стоить лечение?

— Нисколько. Я провёл вас как нашего сотрудника.

— Но я не есть ваш сотрудник.

— Но пострадали-то вы от наших сотрудников, — усмехнулся Мороз.

— Чувство справедливости? — спросил дотошный немец.

Полковник рассмеялся и попрощался.

Вернувшись домой, Фридрих обнаружил у подъезда своего водителя. Тот сидел за рулём автомобиля с видом сумасшедшего профессора из фильма ужасов. Увидев немца, протянул ему сотовый, сообщил, что всё это время работал один и попросил отпуск. Ну и отпускные, по возможности. На вопрос Фридриха «а как же дело?» обрадованно протянул ему оформленную доверенность на управление своим автомобилем и добавил, что машину можно ставить прямо во дворе, добавив: «Какой дурак труповоз угонять будет?» Фридрих подумал и согласился. Положил в карман телефон, вручил повеселевшему водителю выходное пособие и сообщил, что через неделю ждёт его обратно. После чего побродил в одиночестве по городу, купил две упаковки пива Миллер и пошёл спать, готовиться к возвращению на работу.

Первый рабочий день после выхода из госпиталя пришёлся на морг психиатрической больницы. Старый знакомый Вася встретил его как лучшего друга, помог выгрузить труп самоубийцы, отстрелившего себе верхнюю часть головы из охотничьего ружья, после чего загадочно подмигнул и таинственным голосом пригласил приехать вечером, после работы.

— Зачем? — спросил Фридрих.

— На шашлык, — простодушно ответил Вася.

Фридрих вздрогнул и изменился в лице. Один раз он уже побывал на шашлыке…

Вася посмеялся и таинственно сообщил, что на этот раз всё будет иначе. Фридрих пообещал подумать. «Вдвоём посидим», — сказал Вася. Неопределённо пожав плечами и изобразив мимикой лица, как его учили в госпитале, Фридрих уехал, не ответив ни да, ни нет. Но весь день, каждый раз, помогая немцу разгрузить очередной труп, Вася многозначительно подмигивал, а прощаясь и помахивая рукой на прощанье, всякий раз напоминал: «До вечера».

День выдался урожайным. Три жертвы бандитской разборки, взорванные в джипе «Чероки». Один наркоман. Один бомж. Один пенсионер. Один чиновник мэрии, застреленный киллером у подъезда собственного дома. Подъехав к подъезду за телом, Фридрих увидел там самого мэра. Раскланялись, обменялись рукопожатием.

— Таких людей теряем, — вздохнул мэр.

Фридрих сделал сочувственное лицо и покивал головой. Подождал, когда труп погрузят, и уехал. Помощник мэра очень уж был похож на нового русского с шашлыков, чтобы испытывать к нему хоть каплю жалости. Но приличия следовало соблюсти.

Одним словом, отключив телефон, но на всякий случай, оставив дома записку, когда и куда он уехал, — по мягкой подсказке полковника Мороза, — Фридрих поехал в гости к Васе. В морг. На шашлыки. Пикник ночью, в морге, среди трупов. Что может быть романтичнее? Только секс на свежей могиле в полнолуние. «Интересно, дойду ли я и до этого?» — подумал Фридрих, укладывая в сумку водку и упаковки с пивом Миллер. Потом остановился, посмотрел на своё отражение в зеркале и пожал плечами. Планировать что-то в России? Бессмысленно.

Шашлыки у морга обещали много новых ощущений. Во-первых, место проведения. Между задней стеной морга и высоким трёхметровым забором. И та и другая вертикальные поверхности не имели окон, равно как и удалённые боковые поверхности забора. Отчего казалось, что находишься внутри гигантского колодца. Лишь редкий ряд американских тополей вдоль забора и трава под ногами оживляли серую унылую бетонность окружающего.

Фридрих и Вася сидели на лишённых коры стволах деревьев, сложенных в виде большого треугольника. Посередине, на месте старого кострища, стоял железный ящик на коротких ножках. Стенки ящика зияли треугольными дырами, пробитыми чем-то вроде большого скальпеля для вскрытия трупов. Внутри ящика жарко пылали угли. Поверх углей, занимавших в высоту около трети ящика, на металлических прутьях жарилось мясо. Прослоенное кольцами лука и помидоров. Время от времени, повинуясь какому-то внутреннему чувству, Вася нагибался и поворачивал прутья, чтобы мясо обжаривалось равномернее. Ящик назывался «мангал», а прутья «шампур». Оба названия Фридрих только что записал в свою записную книжку. Русскими буквами.