Аргентинские сказки - страница 9

— Ладно, кума, приду, как не прийти.

И пришла в гости к лисе. Увидела ее лиса, от радости дыханье сперло. Вылила на камушек немного каши и говорит:

— Угощайся, дорогая кума, а я сбегаю за другими гостями. Они рядом, я сейчас вернусь. — И юркнула за дверь.

Понеслась туда, куда задумала, съела двух птенчиков и вернулась домой. Посидели они с цаплей немного, а та все больше тревожится, сердце у нее не на месте.

— Пора мне к моим деткам.

Прибежала домой, видит — нет ее птенчиков, ни одного, ни другого. Тут ей в голову и ударило — в доме лиса побывала.

— Не зря мое сердце подсказывало, что у лисы дурное на уме!

И давай плакать. Полный день проплакала, слезами обливалась.

На утро приходит к ней лиса, видит — цапля вся в слезах, и говорит:

— Здравствуй, кума. Ты чего плачешь?

А цапля ей на это:

— Не зря я говорила, что нельзя мне оставлять моих деток без присмотра. Съел их у меня какой-то злодей.

— Ой, кума, горе-то какое! — говорит лиса. — Мне тебя жаль до страсти. И зачем я тебя позвала, значит, и на мне вина.

Утешала цаплю, слезы утирала. Говорила без умолку. Цапля перестала плакать, слушает, а про себя думает:

— Ну погода! Я с тобой разделаюсь, ты мне за все заплатишь!

Проходит время, цапля говорит лисе:

— Знаешь, любезная кума, я пир устраиваю, тебя приглашаю, приходи — не пожалеешь. Пироги состряпаю на славу.

— Хорошо, кума. А где пир твой будет?

— Да прямо в небе.

— Ой, что ты, кума? Как мне туда попасть. Ты в небе летаешь, а мне где крылья взять?

— Не беда, кума. Не надо тебе крыльев. Уцепишься за мою шею и все дела. Давай прямо сейчас попробуем. Я тебя в воздух подниму. Ну-ка, садись на меня, и все будет, как надо.

Уцепилась лиса за шею цапли, та полетела, а сама думает, как бы лису не спугнуть. Летит низко, не спеша, вот лиса и радуется:

— Ну и молодец ты, кума. Как же в небе-то хорошо!

Опустились они на землю, и лиса домой побежала, довольная-предовольная. Стала ждать, когда цапля на пир ее позовет.

Наконец дождалась. Выскочила на улицу с утра пораньше и бежать в назначенное место. Видит — цапля уже расхаживает, на небо посматривает, Подошла к ней лиса, села на нее верхом и за шею уцепилась, и стали они вверх подниматься. Поначалу цапля летела тихонько, над землей кружилась. А потом вдруг как взмахнула крыльями и давай забирать все выше и выше. Поднялась высоко в небо и пошла кувыркаться. Лиса напугалась, криком зашлась;

— Ой, ой, кума! Я же упаду, не удержусь! Смилуйся, перестань!

А цапля будто и не слышит. Еще выше поднялась. А потом как головой дернет — и скинула лису. Лиса падает на землю и орет дурным голосом:

— Подстелите матрасы! Подстелите матрасы!

Тут цапля ей и крикнула:

— Ты, злодейка, моих птенцов съела, не поперхнулась. Вот теперь и получай по заслугам.

Ударилась лиса о землю и на куски разлетелась.

Как-то раз лев решил уйти навсегда от своей львицы. Завел себе подругу на стороне. И не знал, что придумать, чтобы она в отместку не напакостила ему, чтобы смирилась и жила без него. Думал, думал и наконец придумал.

— Слушай, жена, я с тобой развожусь, — сказал он львице. — У тебя изо рта воняет, ну мочи нет. Меня день и ночь тошнит, на еду смотреть не хочу.

Львица разозлилась, зарычала и говорит:

— Ах ты враль! Сочинил, что у меня изо рта пахнет. Вон как ловчишь, решил от меня обманом отделаться. Не выйдет! Никто мне такого не говорил!

Припугнулся лев, помолчал и говорит:

— Не кричи! Давай позовем зверей из нашего леса. Пусть свидетелями будут. Увидишь тогда, вру я или нет.

Лев-то надеялся, что звери со страху будут с ним заодно, возьмут его сторону.

— Пусть, пусть придут, — согласилась львица, — Пусть скажут — пахнет у меня изо рта или нет. Уж тебе достанется за наговор, стыда не оберешься, сам рад не будешь.

Стали они звать зверей из лесу. И вот незадача! Звери испугались, и все попрятались кто куда. Еле-еле зайца отыскали. Встал перед ними заяц, весь дрожит, голоса лишился. Слова вымолвить не может.

Нашли волка и приказали ему быть свидетелем. Волк не захотел возводить напраслину на львицу, не стал брать грех на душу.

— Не слышу я никакого запаха, — сказал и скорей бежать.