Архимаг ее сердца - страница 10
И почему ему не разрешено сесть за стол?
Алька поймала предостерегающий взгляд Авельрона, одними губами он произнес: «позже».
Пожала плечами. Позже так позже. Ей не нравилось происходящее, но, верно, задавать королю слишком много вопросов не стоит.
– Ты бледная, – снова сказал Сантор, сверля Альку пристальным взглядом.
– Со мной все хорошо, отец, – и она выдержала этот взгляд.
В самом деле, ведь мир не рухнет без Мариуса Эльдора. А она… что ж , она принцесса. И ей теперь надо учиться жить… как-то жить, да.
Позже, когда завтрак окончился, Авельрон взялся проводить ее. У Альки немного кружилась голова, поэтому она взяла его под руку. Так и пошли по крытой галерее. Свежий воздух был более, чем кстати.
– Что с Кьером? – тихо спросила она.
Авельрон поморщился, затем быстро огляделся и, убедившись, что они одни в галерее, так же тихо ответил:
– Кьер был наказан, судя по всему. Он ведь принадлежит отцу… ну и не уберег тебя. Показательная порка.
Алька невольно отшатнулась.
– Ты хочешь сказать, что отец наказал Кьера? Вот так? Избил?
Пожатие плечами.
– Кьер получил столько плетей, сколько ему причиталось, Аля.
– Дикость какая… – мысли закрутились в голове цветастым вихрем.
Она ведь… ничего такого не ожидала от отца. Как он мог? За что? Разве Кьер виновен?
Авельрон лишь головой покачал и мягко погладил ее по запястью.
– Послушай, маленькая… Ты ведь не жила тут и мало что знаешь. Все это время, на протяжении столетий, здесь были именно такие порядки. Традиции, понимаешь ли.
– Но теперь же… – она хотела возразить ,сказать, что теперь все изменилось, но Авельрон махнул худой рукой, словно рассекая воздух.
– Ничего не изменилось, Аля. Сантор будет править железной рукой, как и раньше. И больше всего на свете я боюсь, как бы ты не оказалась просто разменной монетой.
– Он же мой отец, – совершенно растерявшись, брякнула Алька.
– Да, он твой отец, – согласился Авельрон. В его серых глазах снова была тоска, – но прежде всего Сантор будет думать о своих землях и своих подданных. Не думаю, что он захочет сделать какую-нибудь гадость лично тебе, но…Ты не должна питать иллюзий, понимаешь меня? Не должна. Ты не свободна здесь, и никогда свободной не будешь.
А Алька слушала его и вспоминала…
Ведь правда, здесь такие традиции. Очень жестокие. Вспомнить хотя бы, как тварям роя бросали человека. Или то, как Сантор недрогнувшим голосом отправил на виселицу женщину, беременную от него же.
– Ты видел Арианну? – спросила осторожно.
Авельрон молча приобнял ее за талию и повел дальше, вдоль окон.
– Зачем мне видеть ее, Аля?
– Она тебя любила, Рон.
– Она предала нас всех из-за чувства, и предаст еще неоднократно. К тому же, она носит ребенка моего отца. Зачем мне с ней видеться?
Он помолчал, размышляя.
Затем попросил:
– Алечка, маленькая моя сестренка. Не бери лишнего в голову. Подумай лучше о том, что нужно лично тебе. У тебя кто-нибудь остался там, в землях Порядка? Возможно, его стоит переправить сюда?
И тут Алька совсем растерялась. Да, у нее остался братик, ее маленький сводный братик, которого она любила. Но… стоит ли тащить его сюда, в эти жестокие земли?
«Мариус не должен его бросить, – пронеслось в голове, – не должен».
Поэтому она, пряча глаза, лишь покачала головой.
Нет, у нее никого там не осталось. Незачем даже думать об этом.
А перед глазами почему-то Кьер, который стоял у стены и едва держался на ногах. За что его наказал Сантор? Кьер не так уж и виноват.
– Тоскуешь по нему? – вдруг спросил Авельрон.
Не нужно было гадать, о ком шла речь. Алька поежилась и кивнула.
– Очень. Иногда мне кажется, что не будет мне жизни… без него.
– Время лечит, – лаконично заметил брат, – да и ты не долго будешь одна.
– Я не хочу…
– Думаю, тут не стоит вопрос о том, хочешь ты или нет, – Он медленно гладил ее по тыльной стороне ладони, – ты принцесса, Аля. А все принцессы выходят замуж. Да хоть и за верховного мага. Отец с удовольствием заручится его постоянной поддержкой… в любых вопросах, понимаешь?
Она выдернула руку.
– Зачем ты мне это говоришь?
Кривая улыбка. И тоска в прозрачных серых глазах.
– Затем, чтоб для тебя не было сюрпризом, если однажды отец отдаст тебя кому-нибудь.