Арианна и Орден темного ангела - страница 2

Я подхватила сумку и кофту, встала с лавки и откликнулась:

– Простите, пожалуйста, это я. Растерялась, очень нервничаю.

Служка с неодобрением посмотрел на меня и проворчал:

– Келья двенадцать по коридору. Вас примет монах Феодулий. Вещи оставляете здесь.

И почему меня это не удивляет? Двенадцать – мой любимый номер. Я оставила сумку и кофту на единственном в коридоре столе и, пройдя несколько комнат, остановилась у двери. Постучала и выдохнула. Ну вот и все, через несколько минут я буду знать правду.

В небольшой комнате с белыми каменными стенами было прохладно и неуютно. В самом дальнем ее конце у окна стояли стол и два стула. На одном из них сидел худой пожилой мужчина в белом хлопковом балахоне, который по обычаю носили отшельники.

– Проходите, – сказал монах хорошо поставленным голосом и указал рукой на стул.

Я прошла по каменным плитам и села напротив жреца-отшельника. Вблизи он казался старше. Думаю, ему лет девяносто, не меньше. Поразили его ясные голубые глаза и белоснежная, тонкая, как папирус, кожа.

Отшельник молча смотрел на меня, и я догадалась, что первой должна начать разговор и рассказать о своем желании или просьбе.

– Дело в том, что… – я запнулась, – даже не знаю, как это сказать.

– Говорите по существу, – строго сказал пожилой мужчина.

В его голосе не было раздражения или усталости. Просто напоминание о том, что на всю беседу отведено двадцать минут, в которые следует уложиться.

– Да, так вот… – Я прокашлялась, отчего-то першило в горле. – Дело в том, что в моей ауре произошли изменения. Она стала меняться, увеличилась в размере, поменяла свой цвет и плотность…

Поймала себя на мысли, что словно сижу на приеме во врачебном кабинете в клинике.

– И что вы хотите от меня? – серьезно спросил монах Феодулий. – Чтобы я изменил это состояние? Или определил болезнь?

– Не думаю, что это болезнь. – Я судорожно вздохнула. – И менять ничего не надо. Просто я хотела бы знать, что это такое и почему произошли изменения.

– Покажите вашу ауру, – попросил отшельник, глядя на мою тонкую желтую полоску эфира. – Раскройте все тела света.

Снова вздохнув, я встала и развернула световые слои, как крылья. Яркое белоснежное сияние заиграло всеми цветами радуги и заполнило келью.

Монах Феодулий оторопело посмотрел на меня и на мое поле света, неожиданно подскочил со стула, заморгал. Его губы беззвучно зашевелились. А затем он начал хватать ртом воздух, издавая подозрительные хрипы. Кажется, помощь нужна не мне, а ему. Я заглушила ауру и подбежала к отшельнику, беря его за локоть.

– Вам плохо? Я могу помочь? – поинтересовалась я и налила из графина воду в одиноко стоявший стакан. – Попейте водички. Успокойтесь.

Монах присел за стол, залпом выпил воду и посмотрел на меня своими ясными глазами. С восторгом прошептал:

– У вас такая же аура, как и у нашего верховного жреца Дормидонта. Это чудо какое-то! Я не видел ничего подобного у женщины. Как в вас проявляется магия? Это с рождения?

Я не успевала за ходом его мыслей, поэтому решила начать с последнего вопроса:

– Нет, не с рождения. Эта магия проявилась два года назад, мне только исполнилось двадцать пять. Я вижу энергию темных магов, могу их лечить, читать мысли, снимать родовое проклятие. Не знаю, на что еще способна. Поэтому я здесь. Хотелось бы понять, что это за энергии и что мне с ними делать.

– Да-да, конечно, это все очень необычно, надо разобраться, надо понять. И что удивительно, у монахов похожие тела света, но ваше – гораздо мощнее, плотность повышенная, цвет насыщенней, а уж про размер и говорить нечего… – Такое ощущение, что жрец разговаривал сам с собой. От волнения у него слегка тряслись руки и подрагивала эфирная аура. – Вот как мы поступим. Вы же здесь в мотеле при храме остановились?

– Да, в мотеле для паломников напротив Малого храма, – кивнула я.

– Очень, очень хорошо. Вы сейчас идите в свою комнату и ждите. А я сообщу о вас куда следует. В смысле главному настоятелю обители. Мы с ним посоветуемся, как с вами быть. Может быть, придется встретиться с самим… – Отшельник с пиететом поднял указательный палец к небу, точнее, к потолку комнаты.