Арктур и Кубок Планет - страница 6
Она засыпала без любимого игрушечного зайца, не хотела надевать на ночь розовую пижаму, не смотрела сериалы и не понимала своих школьных друзей, которые были в восторге от ее волшебного исцеления. Хотелось завопить во все горло: «Я не та! Я другая!», но раскрыть свою истинную сущность означало отправить себя прямиком в рециклер.
Кара старательно искала причины в себе, готовя все новые и новые блюда, чтобы угодить дочери, но причины были в Веге. Она была другой. Не хуже и не лучше, просто иной.
Примерно через месяц после рождения Вега попросила показать ей ту, чьей копией она должна была стать. В ответ на просьбу мама и папа достали целый ворох фотоальбомов.
– Здесь ты после сдачи на мастер-пилота… мы с отцом не спали целые сутки. – Мама прослезилась.
Она говорила «ты», но было понятно, что речь идет о ком-то другом.
С выпускной фотографии из летной академии на Вегу смотрела симпатичная тринадцатилетняя девочка. У нее были длинные каштановые волосы, ослепительная и немного лисья улыбка. В светло-карих глазах горел огонек, а руки сжимали традиционную для всех выпускников веточку сирени.
– Красивая форма. – Вега провела пальцами по фотографии, попыталась скопировать улыбку девочки, но, судя по тому, как напряглись родители, у нее ничего не получилось.
Разумеется, она помнила все эти события. Двадцатичасовой экзамен на космодроме, неудобные кресла и подначивания инструктора: «Леви-Хоук, давай, на тебя смотрит сейчас вся галактика!» Но эти воспоминания не вызывали никаких чувств: просто сухой материал, словно из учебника истории.
– На самом деле, – сказала Вега, – я бы хотела увидеть ее вживую… если это возможно.
Эон и Кара переглянулись. Корделия предупреждала их об этом желании, мол, «клоны интуитивно хотят знать, что оригиналы не представляют для них опасности».
– Хорошо, дорогая. – Мама наконец выдавила из себя улыбку. – Я позвоню госпоже Ло.
В НИИ биотехнологии и генетики было все так же прохладно и пусто. После аварии впавшую в кому девочку сразу привезли сюда, чтобы снять слепок памяти с еще не поврежденного мозга. Так она и осталась здесь навсегда: в маленьком боксе, подключенная к приборам жизнеобеспечения.
Увидев дочь, миссис Хоук, как всегда, расплакалась. Отец был более сдержанным. Неизвестно, списал ли он со счетов девочку в коме, но ликвидация клона, который стоил как их дом, совершенно не входила в его планы.
– Ну все, все. – Эон обнял жену за плечи, и та наконец отлипла от стекла. – Идем.
Цоканье каблуков Корделии нарушило мертвую тишину коридоров НИИ.
– Кара! Эон! Не желаете ли выпить кофе в моем кабинете? – Локоны госпожи Ло подпрыгивали вместе с меняющейся интонацией в голосе.
Выразительно взглянув на Вегу из-за спин родителей, Корделия мотнула головой в сторону бокса, и та поняла, что у нее есть несколько минут, чтобы познакомиться с донором.
Донор, оригинал, образец – для настоящей Веги было много названий. Как и для того, чем являлась новая Вега. Клон, изделие, дубль. Корделия же и вовсе называла ее «оружием», когда думала, что девочка ее не слышит.
Дождавшись, пока родители уйдут, Вега осторожно вошла в бокс. Ее руки тряслись, а по позвоночнику ползли мурашки, словно она вошла не в стерильную лабораторию, а в склеп. Глаза жадно впились в лицо спящей, стремясь рассмотреть все в первые секунды.
– Привет, – сказала Вега и испугалась своего голоса.
Конечно, девушка не ответила. Она ни на что не реагировала уже два года, и только слабое дыхание да зубцы кардиограммы на мониторе говорили о том, что пострадавшая все еще жива.
– Мне жаль, что это случилось с тобой. – Вега подошла к постели.
Она помнила, как все было на самом деле: вечеринка, понравившийся мальчик, который предложил прокатиться на мотоциклах.
«Пусти меня за руль, я же лучший пилот в галактике!» – самоуверенные слова, которые стоили Веге жизни. Тот мальчик, к слову, почти не пострадал, в отличие от Леви-Хоук, которая приняла весь удар на себя.
В крови не нашли алкоголя и других веществ, но Вега помнила, что они с подругами проглотили по маленькой таблеточке «для настроения».
«Ты сама себя погубила, – думала Вега, смотря на отекшее, но все еще красивое лицо. – Я никогда не поступлю так».