Армия жизни - страница 13

Но в этой огромной кипе писем, еле уместившейся в наших шкафах, я помню письмо человека, который, вылив весь свой гнев в адрес подонков, забивших пса, вдруг написал горестное: «А заставит ли меня не спать всю ночь статья об убийстве человека. Не знаю. Не уверен».

И я, в конце концов, понял, что тот привязанный к дереву пес — это просто живое. Живое и все. То живое, которое требует от нас минимума душевных сил. Ведь мы любим живое! Даже можем понять его, живое. Оно ждет нашей ласки! Оно беззащитно перед нами. Собака не напьется, не оскорбит (разве что укусит, если дразнить и не привязать), не будет с нами спорить. Собака не может быть «сявкой». Разве что шавкой, а это не так обидно. Одним словом, пожалеть ее нам ничего не стоит.

А на сочувствие к человеку требуется куда больше душевной энергии и социального опыта — может, в этом причина?

Джека, Панса и те из кубанской станицы, еще не нажили того и другого. А мы, взрослые, умудренные, пожившие, все видевшие, устаем сочувствовать всем и каждому, порой даже одному-единственному… На всех, мол, не напасешься сочувствия, авось меня беда минует… Дети видят эту нашу усталость и толкуют ее по-своему, подумаешь, мол, кого-то нашли в канаве… «Иди, посмотри», — сказал крестный. «Пойдемте, ребята», — заботливо увела от кювета своих выпускников классный руководитель. И эти фразы, мне кажется, проясняют ситуацию точнее, чем научное исследование, потому что в них опыт социального равнодушия.

Что с нами происходит?

…Иду по пустынной вечерней улице. Ветер покачивает фонари. Гаснут одно за одним окна в домах. И вот идут навстречу они: неуклюжие походки, громкие голоса, резкие движения. Пройдут мимо? Спросят закурить? Остановятся? Остановят?

Я не знаю, что они сделают в следующий момент, да и сами-то они не всегда знают.

Кто они? Как поступят? К каким поступкам готовы?

Слишком поздно говорить с ними, когда дух стаи, а не человеческое дыхание сплотит их. Слишком поздно убеждать их в чем-то, если не убедили день, месяц, год назад, в шестом классе, в раннем-раннем детстве. Да и наносить ответный удар — тоже поздно. Найдут следующего. Кто послабее.

Сейчас они идут навстречу, и ветер раскачивает фонари над засыпающей улицей. Они все ближе и ближе.

И вот мы сошлись. Встретились.

В условленный час я вышел из редакции, пересек двор и оказался в соседнем переулке.

Ребята, как мы и договаривались, уже ждали. Их было пятеро.

Саша. 17 лет, работает лаборантом, высокий, со взглядом внимательным, улыбкой понимающей: «Да, „Литгазету“ читаю».

Леня. 16 лет, учится в ПТУ. Типичный, как мы пишем, современный подросток — джинсы, куртка с какой-то наклейкой на непонятном языке, некоторая разболтанность в движениях, будто тут же готов он запрыгать в модном сейчас в их, подростковой среде, танце.

Сергей. 16 лет, учится в ПТУ. Белая рубашка, галстук, вид серьезный, взрослый, знает, что идет на серьезное дело, готовится к нему.

Володя. 15 лет, школьник. Плотный, хмурый, смотрит исподлобья, такого разговорить будет трудно.

И, наконец, тринадцатилетний Миша — самый младший и маленький, просто какой-то ребенок, кажется, свистни ему сейчас, побежит играть в «войну», а не просиживать время на каком-то заседании.

— Ну что, ребята, пошли?

— Это, наверное, будет интересно и для вас и для нас, — ответил Саша.

Мы вошли в наш редакционный подъезд.

— Здесь можно снять пальто, — сказал я, показав на нашу раздевалку.

— А не украдут? — спросил Саша.

— Да вроде не должны, — ответил я.

Поднялись на второй этаж, я открыл дверь и — замер от удивления. Комната, где обычно проходят наши пресс-клубы, была заполнена до отказа.

Вот как, оказывается, была интересна эта встреча сотрудникам «Литгазеты». Я даже и не подозревал. Хотя уж кого-кого, а подростков-то все видят ежедневно, не говоря уж о том, что у большинства моих коллег свои такие же, как те, которых я привел.

Или что: такие уж были диковинные эти ребята из соседнего переулка? Или слишком мало вообще мы разговаривали с представителями младших поколений? Или слишком много накопилось вопросов? Что же не дорассказали все мы своим знакомым подросткам? О чем не дорасспросили?