Арнольд–китолов - страница 7
На расплывшемся лице красный, измученный, набухший нос. Глаза опухшие, уши больные. Аги никого не желала видеть, кроме меня. Ночами я сидел у ее постели. Лихорадка на всех парусах неслась по морю насморка.
— Арнолька, да вы настоящий поэт!
(Замечание Йолан Злюки–Пылюки.)
— А эти утра! Стылые, мрачные утра! В кресле закутанная Аги, взгляду нее тусклый, затуманенный. А напротив нее я, как об этом уже упоминалось.
— Ах, уже упоминалось!
(Замечание Йолан Злюки–Пылюки.)
— Между нами синяя бутылка с содовой водой. Не зеленая и не белая. Синяя. Бутылка возникла во сне моей подружки, как само море. Утром она рассказала об этом маме. Мама обратилась к папе, доктору киноведения:
«Иштван, придется раздобыть синюю бутылку с содовой».
Лицо папы омрачилось.
«Последний раз я видел такую бутылку у своего дедушки».
Но на поиски синей бутылки он все–таки отправился. Домой вернулся очень усталый. Зато с синей бутылкой. Поставил ее перед Аги.
«Ты не стесняйся, рассказывай обо всем, что тебе еще приснится! Рассказывай, рассказывай! Должен же я знать, что тебе еще понадобится, что надо будет еще искать. Одноухого кенгуру? Медвежонка из берлоги? Не стесняйся, не стесняйся, я весь внимание! И сейчас же отправляюсь на поиски!»
Во всяком случае, синяя бутылка стояла перед Аги. Некоторое время мы разглядывали ее.
«Совсем как море», — кивнула Аги.
Я поправил ее с легким укором:
«Не как море, а настоящее море!»
Из глубины моря поднимались пузырьки. Море дышало. Пузырьки выскакивали один из другого. И летели вверх. Спутанные, переплетающиеся морские растения. В глубине ракушки. Темные, почерневшие ракушки.
«Обломки корабля». — Аги склонилась над морем.
В глубине моря, опрокинувшись набок, лежал корабль. Весь он порос мхом, настоящую бороду отрастил. На его палубе кружились рыбы, кишели вокруг поваленной грот–мачты. Проплывали под ней и над ней. Чувствовали себя совсем как дома.
«Пиратское судно», — сказала Аги.
«Не думаю. Скорее, оно служило для перевозки оружия. Оружия, денег и всяких сокровищ. А пираты напали на него».
«И унесли с собой сокровища?»
«Несколько сундуков, вероятно, осталось. Пираты спешили. Боялись ответного нападения. И вообще, таков пиратский обычай: они всегда оставляют на корабле один сундук с сокровищами. Это неписаный закон. Иначе корабль всплывет из своей морской могилы и увяжется за ними. Будет возникать из тумана, из ветра, из бури и вечно следовать за ними, как корабль–призрак».
«И когда море будет спокойно?»
«И тогда тоже. Внезапно поднимется из морских глубин с разорванными парусами и обрушенной палубой».
«А это тоже корабль–призрак?»
«Не думаю. В каюте капитана, наверное, найдется несколько сундуков с сокровищами. По крайней мере, мне так кажется».
«Только кажется?»
«Можем в этом убедиться».
«А как?»
«Я опущусь на морское дно».
«Ты, Арнольд?»
— Это вы–то опуститесь, Арнолька? Куда же вы опуститесь? Признайтесь, если не секрет!
(Это Йолан Злюка–Пылюка — с подковыркой!)
Арнольд не слушал. Станет он обращать внимание на всякие язвительные замечания!
— Предо мной бескрайнее море! Я бросаюсь в него и погружаюсь в глубину, как водолаз! Но что я вижу? Море начинает клубиться. Возникает настоящий водяной смерч. Спасаются перепуганные рыбы. Берегитесь! Опасность! Кит! Появился кит! Страшенный кит с кривой мордой.
«Видишь кита?» — спросил я у Аги.
«Вижу».
«Это Геза Великий».
«А кто он такой?»
«Гроза морей. Мой старый знакомый еще с тех времен, когда я был китоловом. У него на спине — следы моих гарпунов».
Геза Великий медленно подымался из глубины. Морская вода стекала с него потоками. Казалось, это всплывает целый дом. Кит скалился какой–то илистой ухмылкой. Зубы его походили на решетчатые перила ганга [1].
«Кровь учуял. Запах крови».
Мы смотрели, как всплывает, затем вновь погружается Геза Великий. Порой виднелось только пятно с ладонь величиной. Неожиданно он высовывался из воды почти целиком. И выбрасывал, извергал из себя настоящий фонтан.
— Кит готовится к атаке. Иногда кажется, будто он совсем исчез, но это он нарочно с толку сбивает. А сам знай плывет вслед за тобой.
«За мной?»