Аромат гиацинтов - страница 11

Машина выехала на другую улицу. В окнах белых домов стояли какие-то розовые цветы. Несколькими минутами позже они уже катили по загородному шоссе. Слева расстилались поля для гольфа, мелькали красивые виллы. А справа распростерлось царственное море, мерцая в лунном свете. Джуди нарушила затянувшееся молчание:

— Здесь так прекрасно. Трудно поверить, что может случиться что-то плохое.

— Это всегда может произойти, с кем и где угодно. Где бы вы ни находились — в Англии, Франции, Испании, — нужно быть осторожной, — отозвался мужчина. — Вы приехали на две недели, не так ли?

Голубые глаза женщины расширились от удивления:

— Да, а откуда вы это знаете?

— Я — управляющий отелем, в котором вы остановились. В мои обязанности входит знать, кто в каком номере живет, когда и на сколько приехал. Мы гордимся своей службой безопасности, и весьма часто у нас останавливаются очень богатые люди. Думаю, вы заметили охрану.

Все еще переваривая неожиданную информацию, Джуди бессмысленно мотнула головой. Ее густые волосы рассыпались по плечам.

— Охранники следят за порядком день и ночь, — добавил он.

— Я нахожу это пугающим. Вооруженные люди все время рядом со мной? Такое не располагает к покою, — парировала она.

Мужчина пристально посмотрел ей в глаза. Джуди показалось: еще мгновение, и он услышит биение ее сердца. Она поспешно отвернулась, боясь, что он сможет прочитать ее мысли. Все происходило как во сне. Это всего лишь физическое влечение, ни сердце, ни разум не нуждаются в этом, решила женщина.

— Вас зовут Джуди, не так ли? — мягко спросил мужчина. — Это имя подходит к вашим черным волосам, голубым глазам и такой прекрасной коже.

Женщина, покраснев от столь щедрого комплимента, пыталась сообразить, каким образом имя ее может подходить к прекрасной коже. Должно быть, он просто хотел сказать ей что-нибудь приятное.

— Меня зовут Марчелло. Остальная часть моего имени слишком длинна, чтобы ее запомнить. Я был последним ребенком в семье, но первым сыном. До меня мать родила трех дочерей. Я же появился, когда ей исполнилось сорок. Врачи категорически возражали против этой беременности. Но матери так хотелось иметь сына. Она по происхождению была итальянкой, родилась на Сицилии в многодетной семье, у нее было пять братьев. Когда появился я, мать так обрадовалась, что назвала меня Марчелло. А отец, чтобы нейтрализовать, как он говорил, итальянский дух, добавил мне все свои любимые имена. Так что их у меня стало целых шесть.

— Шесть имен! — изумилась Джуди.

— Папа любил переходить из крайности в крайность. Боюсь, этим я пошел в него. Он назвал меня в честь трех святых и добавил имена двух своих братьев. А Марчелло — так звали отца моей матери. Это первое имя, и именно так меня называют.

— Очень интересная история, — проговорила Джуди, пытаясь понять, что он имел в виду, когда сказал, что переходит из крайности в крайность. Возможно, ее новый знакомый относился к категории мужчин, исповедующих в жизни принцип «все или ничего». Он совсем не похож на Джона, подумала Джуди, и чувство вины вновь вернулось к ней. Почему она сравнивает этого испанца со своим мужем? Они были словно небо и земля. Во всех отношениях. Глупо ставить их рядом. Глупо и стыдно. Она никого и никогда не смогла бы полюбить так сильно, как Джона. Да и не хотела. А тяга к Марчелло — лишь весеннее сумасшествие.

Сейчас Джуди жалела, что утром вышла на балкон и увидела у бассейна его — такого сильного и красивого. Казалось, даже солнце радовалось в каждой капельке на его теле. А может быть, солнце и незнакомая природа — виновники тревожащих ее ощущений? Она так далеко от всего близкого и родного, от семьи и обязанностей, свободная, словно птица. Видимо, свобода и кружит голову.

— Да, действительно интересная, отозвался Марчелло.

Джуди недоуменно взглянула на него, не понимая, о чем он говорит. Потом вспомнила, что это — продолжение темы о его отце. Напряжение вернулось к ней.

— Он умер? — сочувственно спросила женщина.

Марчелло кивнул, и улыбка мгновенно сошла с его лица, глубокая складка прорезала лоб.

— В прошлом году папе исполнилось восемьдесят пять. Это был очень интересный человек. И его смерть стала для нас большим горем.