Ароматы - страница 14
Неся на подносе бутылку «Арманьяка», Арман, не веря своим ушам, услышал знакомый голос: — Да неужто это ты, Жолонэй!
За столиком у окна ему улыбалось знакомое лицо — круглое, жизнерадостное, с ямочками на щеках, со вздернутым носом над тонкими усами. Это был одноклассник Армана, известный в школе под прозвищем Патто — херувима художника Возрождения. Отец его был столяром-краснодеревщиком и после школы сын избрал профессию отца.
— Пьер Дю Пре! — воскликнул Арман, быстро поставил заказ и кинулся обнять приятеля.
Патто хлопнул его по спине, поцеловал в обе щеки, но потом отстранил и с искренним огорчением воскликнул: — Да что это с тобой, старина! Как ты плохо выглядишь! Это ты-то — жемчужина нашего лицея, наш гений, сразу поднятый на щит императрицей Шанель!
Арман снова обнял Пьера и счастливо засмеялся. Он понял, что не смеялся и даже не улыбался уже много недель. Сев рядом с Пьером Дю Пре, Арман рассказал ему свою историю. Он забыл об усталости и, снова воодушевленный своим замыслом, уверял Пьера, что, решившись уйти от Шанель, непременно создаст собственное дело.
— Браво! — приветствовал его Пьер, когда он закончил свой рассказ. — Словно Феникс, рождается новый Шанель! Моложе, повыше ростом и другого пола, лишенный преимущества превращать своих любовников в спонсоров.
— Не надо злословить! — прервал его Арман. — Мадемуазель Шанель гениальна!
— Ладно, ладно, — улыбнулся Пьер. — Защищаешь честь женщины. Но ты тоже гений, не правда ли? Почему же герцогиня Вестминстерская тебе не дарит яхту и парфюмерный салон?
— Помоги мне найти хоть какую-нибудь герцогиню, Пьер, — засмеялся Арман. — Я ее ищу, а она от меня прячется. — Арман улыбнулся, радостно принимая добродушное подшучивание Пьера.
Когда хозяин кафе призвал Армана к работе, Пьер удержал его за рукав. — Ты должен мне обещать, — сказал он настойчиво, — что проведешь Рождество со мной. Мои родители будут рады. Они всегда ставили тебя мне в пример, как воплощение Республики — ее таланта, отваги и энергии. Мне приходилось вступать с ними в спор, доказывая, что ты все-таки не Жанна д'Арк.
Арман снова весело засмеялся и пообещал.
Стол, за которым среди множества блюд царил золотистый гусь, начиненный каштанами, выглядел так празднично, что на глаза Армана навернулись слезы. Впервые после разрыва с отцом он сидел за семейной трапезой. Мадам Дю Пре наполняла его тарелку, мосье Дю Пре подливал в бокал вино «Ла Таш». Гранатового цвета, густое и пряное, оно оставляло на небе привкус мускуса.
— Если я сумею сделать такой же чувственный и гармоничный аромат, как у этого вина, мир упадет предо мной на колени.
— Это будет прелестное зрелище, — смеясь, сказала мадам Дю Пре, — но мечтать об этом на Рождество — немного кощунственно.
— Извините, — опомнился Арман, но мадам Дю Пре ласково улыбнулась и погладила его руку.
— Ты непременно сделаешь такие духи, а я выпью за твое здоровье, — пошутил немного подвыпивший Пьер.
Они весело продолжали праздник. Кроме Армана за столом сидели сестра Пьера, Клер, с мужем и двумя прелестными детьми, эксцентричная старая тетка со слуховым рожком в ухе и сияющими сапфирами на шее, джентльмен, ничего не говоривший, но все время улыбавшийся, и пожилой холостяк, которого все называли Философом, потому что он постоянно цитировал Вольтера, Канта и Гегеля.
Когда обед закончился, мать Пьера зажгла свечи, дети получили подарки и родители отвели их спать, а взрослые отправились в церковь к рождественской мессе. Прихожане пели хором рождественские гимны. Группа девочек в белых платьях обошла боковой неф храма, зажигая свечи у игрушечного изображения младенца Христа в яслях и волхвов вокруг него. Потом они запели гимн, который подхватили прихожане. Последние слова вызвали слезы на глазах Армана:
Арман почувствовал, что в его сердце пролился свет чуда…
Месса окончилась, и они торопились по холодной улице поскорее вернуться в натопленный дом, к огню очага и свечей рождественской елки.