Ароматы - страница 16

Иногда ему не хватало какого-нибудь ингредиента, он делал новый заказ и томился в ожидании.

Только спустя год Арман создал новые духи «Белые ночи». Название предложила мадам Дю Пре, вдохновленная рассказами Пушкина[5] о белых ночах Петербурга. Она же посоветовала Арману сделать для духов молочно-белые флаконы из тонкого стекла с серебряными пробочками.

— Женщины любят держать в руках изящные безделушки, — говорила она. — Каждая из нас чувствует себя королевой за своим туалетным столиком. Она занимается тем, что для нее важнее всего на свете — делает себя прекрасной. Вдали от тщеславной суетности она священнодействует. Когда она берет коробочку с пудрой или флакон с духами, эти предметы должны быть красивы. Их красота — часть таинства, усиливающая магический эффект, — передается женщине. Она впитывает эту красоту…

Арман запомнил урок навсегда.

Ему удалось продать несколько дюжин флаконов в самые модные парфюмерные магазины Парижа. Некоторые парфюмеры возобновили заказ, и у Армана появились деньги, чтобы нанять помощника, который продолжил производство «Белых ночей», а Арман смог отдаться работе над новыми духами.

В 1934 году он создал «Душу» — духи с восточным ароматом. Эскиз флакона Арман заказал художнику Рене Лалику. Изящные флаконы в виде черных с золотом шариков — великолепно оттеняли запах. Арман снял в том же доме небольшую комнатку, бывшую привратницкую, и превратил ее в свою спальню, а комната при лаборатории стала магазином и выставочным салоном, который был отделан по эскизам Дю Пре и обставлен сделанной ими мебелью. Арман настоял на том, чтобы полностью оплатить работу, и изящные столики, и красивые сияющие полированные полки. Стеллажи были заполнены белыми и черно-золотыми флаконами, как будто невинность и опыт противостояли и взаимно дополняли друг друга.

За месяц до открытия салона были разосланы приглашения.

Мадам Дю Пре сшила новое платье, а мать Армана украсила кружевами свою синюю шелковую блузу. Клер надела платье от знаменитой портнихи Мадлен Вионне. Остальные гости были среднего круга и выглядели скромно. Явились поставщики и продавщицы парижских парфюмерных салонов; владелец кафе принес шампанское, все выпили за здоровье и успехи Армана, мать обняла его. Атмосфера сердечности не рассеяла уныния Армана — на открытие салона не явились приглашенные из парижского бомонда[6], те, кто мог бы содействовать успеху новорожденной парфюмерии Жолонэй.

Гости собирались расходиться, когда пришел Морис. Стоя в дверях, он одним взглядом оценил обстановку. Когда Арман подошел к нему, он холодно процедил сквозь зубы: «Ну, я вижу, что скоро тебе придется наняться на службу».

Арман промолчал.

Он решил продержаться до лета, и тогда уж, если ничего не изменится к лучшему, признать поражение.

Через две недели после открытия салон посетила баронесса де Венсан в сопровождении скромной особы маленького роста, компаньонки или горничной. Баронесса, пожилая женщина в плохо сидящем дорогом платье, была нарумянена до ушей; светлые глаза над обвисшими щеками глядели зорко и жестко. Кинув взгляд на флакон духов «Душа», она коротко заявила: «Красиво!» Потом, даже не понюхав, велела упаковать ей три флакона и жестом приказала маленькой женщине заплатить. Баронесса де Венсан была сказочно богата, славилась своими приемами, ее сын был членом кабинета министров. Но увы! Арману сказали, что у нее почти совершенно отсутствует обоняние. «Просто смехотворно, — до чего не повезло!» — уныло подумал он.

И все же она могла упомянуть о его духах кому-либо из своих знакомых, — хотя бы о красивых флаконах. Но время шло, а аристократические посетители не появлялись — парижский бомонд игнорировал новую фирму. Арман вынужден был уволить помощника. Деньги были на исходе, а большая часть долга Дю Пре еще не выплачена. Арман понял, что в скором времени ему придется свернуть свое дело и наняться на работу, как и предсказывал отец. Через шесть недель наступало лето, и покупатели дорогих парфюмерных товаров разъезжались из Парижа.

В июне в салон вошли две изящные молодые дамы. Более хорошенькая из них, глядя на Армана янтарными кошачьими глазами, попросила у него флакон «Души».