Артем Гармаш - страница 66
Артем отвел своих бойцов шагов за пятьдесят от оставленных саней и приказал залечь поперек шоссе. Здесь он и решил принять бой.
По-прежнему над головой жужжали пули. Стреляли уже реже, но все ближе и ближе. Уже видны были даже вспышки выстрелов в мутной снежной мгле. И внезапно стрельба прекратилась. Артем понял, что преследователи наткнулись на убитого коня.
— Приготовиться! Без команды не стрелять! Передай по цепи, — негромко подал команду Гармаш. И снова стал прислушиваться, но в шуме вьюги ничего нельзя было разобрать.
«Может… — у Гармаша шевельнулась было робкая надежда, — может, прекратили погоню, не дошли до коня?»
И вдруг совсем вблизи раздался голос одного из гайдамаков:
— А вот и сани! Хлопцы, сюда!
Слышно было, как побежала шумная гурьба. По топоту и крикам ясно было, что гайдамаков здесь не один десяток.
— Смотри-ка, дровни! — раздался голос.
Ветер был с той стороны, и поэтому слова доносились отчетливо, будто это происходило всего в нескольких шагах.
— Какой-то дядько попал в переплет! — добавил другой голос.
— Да нет! — возражал молодой тенорок. — Какой там дядько! Вон, видишь, постромки обрублены! Значит, бывал уже в переделках. Лови его теперь!
Это, должно быть, и напомнило старшему среди них, зачем они тут. Стал торопить:
— Давайте, давайте, хлопцы!
Но «хлопцы», как видно, к погоне уже остыли.
— А что мы, гончие? Он ведь на коне!
Тогда тот же тенорок возмущенно:
— А где ж наши? Первый взвод? Или все седлают лошадей?
«Ага, конница все-таки будет, — мелькнуло в мыслях у Гармаша. — Ну, держись, шапка, на голове!»
И в этот миг по оголенной ветром от снега части булыжной мостовой в бешеном карьере зацокало несколько десятков подков. И сразу же стало тихо: с мостовой съехали в снег. Потом слышно было, как остановились возле пехотинцев. Лошади зафыркали. Гайдамаки, перебивая друг друга, рассказывали прибывшим конникам о создавшейся обстановке. И вдруг тот же хрипловатый голос, который торопил гайдамаков, снова оборвал разговоры:
— Давайте, давайте, хлопцы! Айда!
Но грянул залп, не дав гайдамакам даже тронуться с места. И сразу же второй. Возле саней началась паника. Гайдамаки опрометью кинулись назад. Конные топтали пеших. Слышны были вопли.
При желании Гармаш мог бы за эти несколько минут перебить немало гайдамаков. Но сейчас это не входило в его планы. Он предпочел бы обойтись совсем без стычки. Не стоило давать хоть малейший повод «самостийникам» выставлять себя перед славгородцами жертвами. И свои репрессии объяснять как самозащиту. Немедленно же после второго залпа Артем приказал прекратить стрельбу, поднял своих бойцов и стал быстро с ними отходить. Пока гайдамаки придут в себя и начнут пальбу, можно оторваться от них и хотя бы еще на сотню шагов приблизиться к Слободке. А там уже легче будет и вовсе выйти из боя, как только в нем отпадет необходимость.
Шагов сто отходили действительно спокойно. Потом пули снова зацокали о мостовую, зазвенели над головой. Пришлось залечь и, отстреливаясь, перебежками отходить поодиночке. Были уже и раненые. Один даже тяжело, в грудь. Гармаш отрядил двух бойцов, чтобы отнесли его в Слободку, домой.
Ранен был в руку и сам Артем. Сгоряча не обратил было внимания, думал — царапнуло. Но, падая после перебежки на землю, оперся на левую руку, а она и подломилась. Артем ткнулся плечом в снег и даже не смог вытянуть руку, чтобы держать винтовку. Так и стрелял одной рукою, пока в магазине были патроны. Затем долго возился с новой обоймой. Но стрелять не довелось: на патронном заводе наконец загудел гудок.
Гармаш вскочил и, стараясь перекричать вой метели, крикнул товарищам, как, бывало, на военных занятиях:
— Отбой!
Они сбежали с мостовой вниз. Бредя вдоль забора по пояс в снегу, ощупью, в темноте, добрались до первого переулка и завернули за угол. Стрельба на шоссе не утихла. Но за домами им уже это было безразлично. Остановились передохнуть. Артем спросил, нет ли у кого бечевки. И пока накладывали жгут на его раненую руку, пересчитал, все ли налицо. Все семеро были здесь, а он восьмой. Кроме него, еще один был легко ранен.