Ашт. Призыв к Жатве - страница 89
Ратлат с трудом сдерживает эмоцию изумления. Ге-до видит, как страх покидает брата, и на этот раз не уходит вглубь, чтобы при следующем удобном случае всплыть на поверхность, но покидает сердце.
И как, скажите, реагировать на эту странную си-тэль?!
— Ну что, мальчишки? Ужинать будем?
Это что?! Приглашение к трапезе?!
Оно!
Итарсе, традиционный наряд си-тэль, взметнулось стремительным алым смерчем, стоило Трее встать. Си-тэль махнула рукой, и стала похожей на большую красивую бабочку, такую нежную, трепетную, что страшно прикоснуться.
Как же хочется вновь прикоснуться к теплому мрамору кожи, вдохнуть ее мягкость и свежесть, как тогда, когда вынул из гелариновой капсулы, и на руках перенес в специально подготовленную китэ. Трея была без сознания, и несмотря на статус ге-до было почему-то стыдно смотреть на совершенство ее тела, словно подглядывал! А ночью то и дело заглядывал в китэ, слушал пульс, дыхание, смотрел, как длинные тени от острых стрел ресниц трепещут на бледных, запавших щеках. А сейчас… С каждым днем становится все красивее!
Не подозревая о мыслях Аст-Асар ге-до Ратлата, Трея направилась в сть-ек, напоследок лизнув алым шлейфом итарсе белый пол.
Как всегда, не подозревая, как грубо в очередной раз попрала традиции Ашт!. Си-тэль не проявляет инициативу в кормлении, а терпеливо ждет, когда до нее дойдет очередь… И, конечно, си-тэль никогда не принимает пищу в присутствии Аст-Асар…
Сегодня Трея решила побаловать Коина, и, раз уж Ратлата приходится баловать за компанию, то и его тоже, настоящими земными расстегайчиками, рыбным рулетом, грибным сырным супом. И пусть вместо капусты пришлось ввзять аштский айгенсу, вместо грибов — ретуку, вместо рыбы — имитацию из водорослей (ну, тут как и на Земле…), и Трея понятия не имела, из чего здесь делают сыр, и, собственно, молоко, но, разобравшись с местными специями и особенностями управления ретьяк — чем-то средним между портативным духовым шкафом и мультиваркой, с имитацией кварцевой пещеры или природной печи, получилось, даже на ее предвзятый взгляд, умопомрачительно вкусно и ароматно.
Ратлат вроде хотел что-то сказать, но стоило подвинуть к нему алое блюдо, больше глаз на нее не поднимал, сосредоточившись, по примеру младшего, на содержимом.
Правда, посреди трапезы рассеянно хлопнул себя по лбу — точь-в-точь Коин, когда пыхтит над домашкой, и притащил ведерко со сладким хасе. Хасе тоже отдали должное.
Губы Треи, помимо воли, расплылись в улыбке: жадныйи сосредоточенный Ратлата, причмокивающий от удовольствия Коин, оба одинаково облизывали пальцы. Непохожие и похожие одновременно, сразу видно: братья.
Теплая, уютная домашняя атмосфера на фоне идеально белых стен, в сочетании с традиционными мужскими костюмами черного цвета смотрелась несколько… сюрреалистично?
Вообще в мире Ашт все было сюрреалистичным: белым, правильным, идеальным. Четкие, точные линии, ровные… и какие-то поверхностные, слишком плоские, что ли. Огромное, масштабное пространство, но… какое-то пустое.
Сюрреализм присутствовал и в повседневной жизни: технологии, которым позавидовали бы на самых развитых планетах Альянса и древние традиции, ритуалы, отступить от которых хотя бы на шаг… ни-ни. А дорны их, кийчеу, вуке, каплеобразные прозрачные мобили и сигнес — бесчисленный рой на фоне пирамид, говорящих, нет, поющих даже о какими-то родных культах.
Да и искренний, теплый прием в доме Ратлата и Коина никак не вяжется с беспощадной жестокостью, с которой встретил ее Ашт в первый же день!
Перешагнув пологий порог пирамиды, Начала Огня, Трея выглянула из-за мощной спины Аоллара и ахнула: то, что Аоллар называл Идолом Нефтиды, оказалось огромной, метров в десять в высоту, статуей.
Раскинутые в стороны руки с тонкими запястьями, длинными, изящными пальцами, за плечами широко распахнулись огненно-алые крылья, прическа? — нет, накидка: из-под черной, струящейся ткани, что течет квадратными лоскутами на обнаженную грудь, выбиваются золотые завитки. На голове — рога? Нет! Это же полумесяц! С сияющей звездой меж острых лучей. Беспомощно обнаженная по пояс, статуя, кажется всего лишь миг, как взмыла над пятиконечным пьедесталом. Длинные ноги прикрыты тонким, невесомым покрывалом, вот-вот спадет, вокруг, спиралью подымается огненная змея с распахнутой у интимного места пастью.