Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса - страница 5

В связи с этим стали и в науке и в обществе постепенно пробуждаться и распространяться идеалистические или спиритуалистические воззрения. [29]

Пробудившийся в последнее время интерес к духовным проблемам человеческой личности и человеческой жизни заметно усилил также стремление к наследованию вопросов морального характера. Человеческий дух, погруженный до сих пор в изучение внешнего, объективного мiра, обращавший почти исключительное внимание на естествознание и социологию, вновь теперь почувствовал потребность в исследовании своей собственной внутренней области. [30]

Едва ли заключает в себе излишнее преувеличение то наблюдение, что в наши дни из всех философских проблем этическая проблема выдвигается на первое место и оказывает определяющее влияние на все развитие философской мысли. [31] Можно без преувеличения сказать, что самой характерной чертой современного умственного настроения составляет возрастающий и крепнущий интерес ко всем тем отраслям знания, которые имеют отношение к личности человека, к его природе и условиям его общественного существования. Обострившийся в настоящее время социальный вопрос также, по своему существу, имеет серьезное нравственное значение. По справедливым словам проф. Пибоди, «социальный вопрос нашего времени есть нравственный вопрос. Верно, что у передовых борцов за социальные перемены мы встречаем и себялюбие, и классовую ненависть и склонность к насилию и те низшие инстинкты, которые, как говорит Гоббес, делают человека волком по отношению к своему соседу; но сила и увлечение современного социального движения покоится на страстном, повсюду раздающемся требовании справедливости, братства, свободы и условий, обеспечивающих человеческую жизнь.

Этот нравственный тон новой филантропии проявляется в ее беспримерном чувстве социальной обязанности, в ее призыве к личному самопожертвованию, в ее требовании самовоспитания и мудрости». [32]

В неразрывной связи с таким общим поворотом в направлении науки, философии и общественного сознания находится и заметно иное, по сравнению с предшествующим, отношение к вопросу об «аскетизме». Признание самостоятельности, господствующего значения и активности человеческого «духа» должно было с логической принудительностью повести к признанию и важного, необходимого значения «аскетизма», как принципа приобретения и сохранения духовного самообладания и господства духа над низшей, материальной стороной человека. По словам проф. Л. М. Лопатина, «духовное самохранение, независимость нашей воли от того, что ее ниже и не должно ей владеть, является требованием столь же важным, как и обязанности к другим людям. Душевная чистота, целомудрие, самообладание, бдительность и чуткость ко всему, происходящему внутри его, нужны человеку не менее, чем сострадание, самоотверженная любовь и энергическая готовность послужить себе подобным. Аскетический момент нравственности, в прежние времена нередко получавший господствующее положение в морали, в последние века иногда совсём отступающей на задний план и вводимый в нравственные предписания только под видом одного из средств для развитая общественного благосостояния, через это восстановляется в своем истинном и самобытном значении». [33]

Такой поворот в сторону, благоприятствующую «аскетизму», заметен даже в протестантских странах. По словам известного исследователя «аскетизма» Zökler’a, «многие протестанты в последнее время заняты вопросом, не следует ли признать отсутствие аскетизма, хотя бы и не в монашеской форме, недостатком протестантской церкви и, соответственно этому, не следует ли принять действительные меры к его восстановлению. По крайней мере, многие из членов протестантского исповедания держатся такого взгляда». [34] [35]

Признавая всю неотложную важность решения выдвинутого на очередь экономического вопроса, справедливо подчеркивают, однако, что «сущность нравственного решения экономического вопроса заключается во внутренней его связи с целой жизненной задачей человека и человечества». [36]

При этом защитники важности и значения «аскетизма» впадают нередко даже в крайность преувеличения. Это объясняется реакцией предшествовавшей крайности — совершенному почти забвению и игнорированию «аскетизма».