Аскольд и Дир - страница 15
Поветка молча кивнул.
В полночь в кромешной тьме две сотни русов, привязав за спиной факелы, тайным лазом проникли за стену и скрылись среди пепелища Подола. Дир, затаив дыхание, вслушивался в темноту, готовый с дружиной прийти на помощь, но всё сошло благополучно.
Ровно в три часа ночи в Киеве ударил колокол. Он бил ровно пять раз, и через некоторое время вдали; за лагерем хазар вспыхнули огни, постепенно охватив светящимися огоньками весь западный край;
оттуда донеслись звуки труб, рогов, сурн, бубен, крики людей. Тогда на стенах Киева разом загорелись факелы, заревели трубы. Открылись крепостные ворота, со стен были спущены лестницы, и на врага с воинственным кличем бросились русичи. Факелы в ночи, призывные звуки военных инструментов и рёв тысяч глоток с двух сторон вызвали панику среди хазар. Пробуждённые шумом ото сна, они вообразили, что окружены киевскими и новгородскими войсками. Начался беспорядок в лагере, суматоха и неразбериха; метались наспех зажжённые факелы; пронёсся табун лошадей, сорвавшийся с привязи; люди кидались в разные стороны. Каждый спасался как мог. В хазарском войске началось самое страшное на войне - паника и беспорядочное бегство.
Врага преследовали несколько часов. Погоня прекратилась, когда высоко поднялось солнце, и противник рассыпался по степи. Победа была полная, потери самые незначительные.
С ликованием встречала толпа горожан победителей. Дира и Аскольда подняли на руки и внесли через крепостные ворота на Гору. Они плыли среди людской толпы с усталыми улыбками, Дир приветственно махал рукой. Их вынесли на площадь, поставили на помост. Толпа восторженно кричала:
- Князья! Князья! Князья!
На улицы выкатывали бочки вина, медовухи, пива, выставляли столы с угощением. Началось всенародное торжество победы.
В княжеском тереме на средства бояр и купцов был организован пир, на который пригласили дружину и отличившихся воинов. Дир и Аскольд восседали во главе стола, принимали поздравления. Дир пил бокал за бокалом, обнимался с соратниками, часто целовал Чарушу. Аскольд пригубил чарочку; он и без вина был пьян от нахлынувших событий. Только что был сотником норманнской ватаги, и вдруг судьба вынесла его на высший пьедестал власти в чужеродном государстве. Такое может произойти только во сне или сказке! Но это были не сон и не сказка, это была его жизнь.
Бояре и купцы пришли со своими семьями, поэтому среди пирующих было много женщин и даже детей. Явились музыканты, ударили в свои инструменты, многие кинулись в пляс. К Аскольду подбежала девушка лет пятнадцати-шестнадцати, белокурая, с сияющими глазами, и потащила в круг:
- Пойдём, князь, повеселись со всеми!
Аскольд охотно повиновался. Он топал ногами, двигался туда-сюда, но не выпускал тонкие, мягкие ладошки милой девушки. Он глядел в её юное лицо с вздёрнутым носиком, наслаждался её преданным, обожающим взглядом, который она не отрывала от него, и был на вершине счастья.
- Как тебя зовут? - спросил он в тот момент, когда она приблизилась к нему.
- Есеней, - ответила она, одаряя его белозубой улыбкой, от которой у него ещё сильнее стала кружиться голова.
Потом они, не сговариваясь, вышли на улицу и пошли неизвестно куда. С Днепра веял прохладный ветерок, в звёздном небе висела полная луна, воздух был напоен чем-то таинственным и загадочным. Никогда не выпадало Аскольду такой необыкновенной ночи!
Он взглянул на её тонкую фигурку, одетую в лёгкое платьице, и накинул на её худенькие плечики свою куртку. Она благодарно взглянула ему в глаза, сказала:
- А ты заботливый, князь!
- Положение обязывает!
- Значит, если бы тебя не избрали князем, ты оставил бы меня мёрзнуть на холодном ветру?
- Несомненно! И дождался бы, пока не окоченеешь окончательно!
Они рассмеялись, потом она спросила:
- А скажи, князь…
- Меня Аскольдом зовут.
- Скажи, Аскольд, в твоей Скандинавии тоже такие замечательные ночи?
- У нас в эти месяцы ночей не бывает.
- Как так? Ты шутишь! Ночь обязательно наступает после вечернего времени!
- Это у вас здесь. А у нас в Скандинавии сейчас светло. Так светло, что можно выполнять любую работу, не зажигая огня.