Атлантический дневник - страница 41
Нынешний редактор, уже упомянутый Льюис Лэпхам, возглавляет Harper’s во второй раз, a Atlantic, ставший к тому же популярным сетевым журналом, ушел далеко вперед, и сюрпризов ожидать не приходится. Но Лэпхам не упоминает об этом досадном обстоятельстве, предпочитая брать на мушку главного соперника периодической печати: приземленную и оглупляющую журналистику ведущих телекомпаний.
Волшебники страны Оз, управляющие механизмами вездесущих средств массовой информации, вообразили, что им известны все ответы, которые нужно знать, и они предпочитают использовать образы, соответствующие их записанным наперед программам для всего мира. Журнал Harper’s, в той форме, в которую он был перепроектирован в 1984 году, базируется на принципе, что ему известно лишь очень немногое из того, что первоиздатели охарактеризовали как «многообразные интеллектуальные течения нашего столь бурного и творческого века». В соответствии с давним принципом журнала, согласно которому действующая демократия требует максимального количества вопросов, адресованных облеченной полномочиями мудрости… [его авторы] считают своей задачей скорее стимулировать работу воображения, чем поставлять готовые ответы.
Заключая юбилейное эссе, редактор выражает надежду, что энергии хватит еще на 150 лет. Но об этом лучше судить современникам возможного трехсотлетнего юбилея. Меня куда больше интересуют минувшие 150 – и не только в Америке.
Harper’s, как правило, открывает свои номера списками курьезной статистики. В юбилейном номере вполне кстати приведено количество журналов из 155, выходивших в США на момент основания Harper’s и существующих до сих пор: их осталось 15. Мне неведомы их названия, хотя широко известные Atlantic и Nation – почти ровесники.
Я не претендую на энциклопедическую эрудицию, но думаю, что, за исключением Великобритании, вряд ли можно назвать европейскую страну с таким набором живого и даже актуального периодического антиквариата. Слишком много революций и войн прокатилось по этому континенту. Что же касается Соединенных Штатов, то последней крупной социальной катастрофой на их территории была Гражданская война в середине XIX века, и, хотя для Юга она была безусловным бедствием, Север, напротив, переживал в эти годы промышленный подъем, отчасти именно из-за военных заказов. США принимали участие и в других войнах, в том числе двух мировых, но театр боевых действий всегда располагался за пределами страны, по ту сторону одного из ее двух океанов.
В результате возникает странная ситуация: в стране с таким недолгим прошлым, как у США, удельный вес истории на душу населения куда выше, чем в большинстве стран Европы и тем более в России, и речь идет уже не просто о журналах с полуторавековой биографией. К журналам еще будет время вернуться.
Интернет позволяет окинуть взглядом предметы, которые еще не так давно требовали от любопытствующего немалой энергии. В частности, можно проследить интерес населения разных стран к собственной и мировой истории. При этом, конечно же, необходимо делать серьезную поправку на то, что в России распространение Интернета на сегодняшний день гораздо уже, а доступ в него гораздо дороже, чем за океаном.
Как бы то ни было, сразу бросается в глаза, что российский любитель истории предпочитает самые широкие масштабы, как пространственные, так и временные. Его занимает история Средних веков, развитие военного дела и крупнейшие батальные кампании, классическая древность. Велик также интерес к истории страны в XX веке, причем особо пристальное внимание уделяется ее узловым моментам, будь то революции или кремлевские путчи первых посткоммунистических лет.
Еще один крупный раздел имеет к исторической науке лишь призрачное отношение: это так называемая «история древних славян». Здесь интерес к факту подчинен чувству национальной гордости и чести – большей частью это разработка тоталитарно-шовинистической мифологии, исходящей от таких разномастных корифеев, как Сталин и академик Лихачев, Эйзенштейн и Прокофьев. Реальная история древних славян не отдает предпочтения ничьей национальной гордости и сводится большей частью к археологии, для которой необходимо специальное образование.