Атлантический рейс - страница 14

– Стоп! – кричу я, вытягивая метр за метром мокрую веревку. – Стоп, машина! Стоп!

Но никто меня не слышит, а до переговорной трубы не дотянуться. Решив – была не была! – может, и не сорвется, я, напрягая мышцы, подтаскиваю рыбу к теплоходу. Корифена делает отчаянный бросок – ух, и сильная же она! Капрон натянут до предела... Рыба мечется в воде... Но крючок крепок, он выдержит тяжесть и побольше, чем эта. Еще усилие, еще... И рыба, судорожно содрогаясь всем телом, шлепается на горячий палубный настил.

– Что там? – слышу я за своей спиной.

Это Саша. Ему немного досадно: ведь до меня дежурил он, и за эти часы на крючок ничего не попадалось. Наступаю рыбе на хвост. За кормой слышен всплеск.

– Тролл! Тяни, Сашка!

Но он уже и сам заметил, что на другой тролл клюнула еще одна корифена. Через минуту вторая рыбина забилась на палубе. Это самочка. В отличие от самцов у самок голова менее тупая, а спинной плавник значительно ниже.

Рыбы постепенно успокаиваются. И на наших глазах происходит удивительное превращение: из ярко-золотых корифены становятся сначала сине-зелеными, потом желтыми, светло-розовыми, совершенно белыми в россыпи голубых веснушек. Но вот по мускулистым телам пробегает волной последняя дрожь, и рыбы принимают обычную золотисто-желтую окраску.

Приходит Виктор Жаров, за ним – наш судовой рыболов-любитель матрос палубной команды Иван Лукьянец. У рыбака-любителя даже лицо от зависти вытянулось, когда он увидел большущих золотистых рыб. Как он мечтал половить в океане не рыбешек с палец величиной, какие обычно попадаются на речке Преголе, около его родного города, а вот таких тяжелых, сильных! И вот тебе – кто-то поймал, а не он. Притушив завистливый огонек в глазах, Иван с равнодушным видом отвернулся от нас и стал смотреть в воду, где на остальных шести троллах еще прыгали кальмарчики и свинцовые рыбки. Мне почему-то казалось, что поклевок больше не будет, но я ошибся: тихо ахнув, Иван подсек один из троллов и быстро потянул снасть к себе – в воде билась еще одна рыба. С ней Ивану пришлось повозиться, но вот и она уже хлещет хвостом по палубному настилу.

– Не ушла, голубушка! – говорит Иван удовлетворенно и достает дрожащими пальцами сигареты.

– Эх, жалко, твои друзья-рыболовы не видят тебя в этот момент, – замечает Жаров. – А ведь будешь рассказывать – не поверят!

Иван усмехается и присаживается около рыб.

– Как их называют-то?

– Корифены, или золотистые макрели, – поясняет Жаров, по привычке пощипывая бородку.

На корме шумно – почти все сбежались, столпились вокруг рыб, поражаясь их красотой и живучестью. Да, это действительно очень живучая рыба. Вспомнили такой случай. В Гвинейском заливе мы выловили на удочку корифену. И лишь только она забилась на палубе, как мгновенно привлекла внимание всех, кто был поблизости, пораженных необычным ее видом. На нее смотрели с удивлением не потому, что она все время меняла окраску, очень сильно билась и была порядочной величины – 1 метр 20 сантиметров, а потому что у этой рыбы не было живота. На его месте зияла громадная рана, нанесенная чьими-то беспощадными зубами. В отверстии раны виднелись кости, созревшие гонады[3], желудок. Ткань на месте раны уже начала зарубцовываться, затягиваться. Как видно, встреча с акулой состоялась несколько дней назад. Кто-то из матросов жалостливо сказал:

– Эх, бедная!.. Как же они тебя, эти мерзкие хищники!

Макрель вскрыли – и что же? В ее желудке мы нашли с десяток сардин, и среди них три рыбки, украшенные ярко-красными пластмассовыми метками. Этими маленькими пластмассовыми пластинками с номером и надписью «СССР» мы за час до этого метили сардинок. Работа была очень сложной и утомительной: живой рыбке продевалась под кожу тонкая проволочка, на которую надевалась метка. Делали это для того, чтобы выяснить, в каком направлении перемещаются косяки сардины. Выловив сардинку с меткой, промысловики сообщают в институт о месте ее поимки. Так определяют, куда уплыла рыба из района, где она была помечена. С самого раннего утра мы вдевали в рыбьи спинки красные пластинки, а в это время, оказывается, позади плыла стайка корифен, и среди них эта «бедная», и преспокойно пожирала меченых сардинок.