Атлантида под водой. Человек ниоткуда - страница 13

— Да здравствует пресса, рупор великих идей! Счастлив быть репортером всего человечества.

Мистер Визерспун сообщил:

— Только крупный капитал — проводник культуры и прогресса. Какое будущее предстоит пароходным компаниям с новым рейсом Нью-Йорк — Атлантида!

Лорд Эбиси был осторожен и прозаичен, он даже не упомянул об Атлантиде:

— Моя специальность — водоросли, и я надеюсь найти новые виды в глубине океана.

Далее шли интервью с незаинтересованными лицами по рубрикам: Атлантида и религия, Атлантида и политика, Атлантида и биржа, Атлантида и вопросы страхования, Атлантида и спорт и т. д.

Не менее доброжелательно высказалась биржа в лице нефтяного короля:

— Я не сомневаюсь, что огромный материк, находящийся под водой, еще больше, чем мы, нуждается в нефти для своего освещения, отопления и путей сообщения. Я не хочу быть пророком, но мне кажется, что новый рынок вообще оживит торговлю и промышленность, кризис которых мы с горечью наблюдаем. Я полон радужных надежд.

Запрошенный по телеграфу в качестве видного политического деятеля губернатор одного из ближайших штатов поставил в первую очередь вопрос о заключении между Атлантидой и Соединенными Штатами политического и торгового договора, основанного на принципе наибольшего благоприятствования для обеих сторон.

Выдающийся боксер, чемпион тяжелого веса, высказал уверенность, что вследствие давления воды в Атлантиде развивается главным образом тяжелая атлетика, и ждал новых рекордов в этой области от сочетания земных и подводных способов тренировки.

Приветствиями знаменитых актрис, врачей, укротителей, профессоров и сыщиков заканчивался номер газеты, на этот раз сплошь заполненный одной Атлантидой.

Тираж "Вестника Небоскребов" стал предметом величайшей зависти всех других газет, и по количеству с ним могла сравниться только цифра флаконов средства для ращения волос, проданных "Амазонкой".

Однако мы должны признать, что если исключить репортеров, политиков, биржевиков, то придется с удивлением констатировать, что прочее подавляющее население Соединенных Штатов и всего мира весьма мало было затронуто всей этой кутерьмой. Люди, покупая духи, говорили:

— Дайте мне флакон модных… как их… да, "Атлантиду".

Но они уже не интересовались значением этого слова. Сенсация, долго тревожившая биржу, правительства, церковь и социалистов, была в двадцать четыре часа забыта, вернее, отложена, как вчерашний номер газеты. Общественное мнение успокоилось на коробках для папирос.

И все же два человека в Нью-Йорке, не принадлежа ни к одной из перечисленных категорий, непосредственно заинтересованных в Атлантиде, были горячо затронуты событиями.

Одним из них был сыщик Бриггс. Прочитав в газете имя Стиба, он заскрежетал зубами. Но к негодованию его примешивалось и чувство живейшей радости. Теперь-то Стиб не скроется от сыщика. Человека с такой известностью и через четыре месяца не трудно будет отыскать хотя бы на дне океана. Бриггс твердо решил отомстить. Да, хотя бы на дне океана!

Другим человеком, затронутым событиями, был маленький чистильщик сапог на углу Уолл-стрит, где помещалась биржа. Дело в том, что в утро, которое спустя несколько дней было названо катастрофическим вследствие прыжков нефтяных и пароходных акций, прохожие, стремившиеся на биржу, совершенно забыли о приличиях. Они не хотели чистить свои сапоги, что в глазах маленького чистильщика, с традиционным именем Том, из нарушения приличий вырастало в настоящее преступление, потому что отсутствие выручки могло привести его к побоям, на которые был довольно щедр его хозяин, владелец щеток, мазей и шнурков. Таким образом, поведение прохожих было почти предусмотрено законом как истязание малолетних. Пронзительный голос не помогал ему. Прохожие, уткнув носы в газету, были глухи к его увещеваниям. К десяти часам утра явно вырисовывалась трагическая перспектива: ни одного цента в деревянном ящике, полуоторванные уши, горящие щеки. Это грозило голодом. Отчаяние, как известно, толкает человека на отчаянные же, то есть плохо обоснованные, и бесцельные поступки. Мальчик схватил ногу проходившего толстяка с непреклонным намерением овладеть ею, поставить на ящик и хотя бы с силой добиться блеска на грязных ботинках и десяти центов за работу. Толстяк был особенно раздражен, потому что его акции стремительно падали. Ему было не до шуток и не до сапог. Разъярясь, он с силой стряхнул Тома со своей сорокакилограммовой ноги. Мальчик отлетел на мостовую и, оглушенный, был сбит первым же проехавшим автомобилем.