Атлантида - страница 17

стр.

Мысль эта, что электрический ток, подействовала на археолога; им овладела лихорадка, хорошо знакомая золотопромышленникам и кладоискателям. Мурский поспешно принялся за раскопку бугра земли, преграждавшего ему доступ в курган, и меньше чем через час уже стоял, опершись на лопату и, тяжело дыша, глядел в черную ночь подземелья, уходившего куда-то вниз: — путь в гробницу был свободен.

Мурский сделал несколько шагов вперед, но опомнился и остановился: надо было запастись фонарем и только тогда можно было думать о дальнейшем исследовании. Он приставил к стенке лопату и почти бегом выбежал наружу.

Уже сильно завечерело. Солнце давно скрылось за горизонтом, и на багровом востоке, словно параллельные черные линии, стояли две тучи.

Археологи еще отсутствовали, да надо было думать, что раньше следующего полдня они и не вернутся.

Мурский взял из палатки фонарь со свечой и спички, сунул в карман, где лежало найденное кольцо, складной нож и поспешил обратно.

Около скелета он приостановился, зажег свечу и, подняв фонарь в вытянутой руке, пошел в глубь коридора. Мысль, что висевший совсем низко над головой его мягкий пласт земли может обрушиться и заживо похоронить его так же, как патриция, не приходила ему в голову. Вглядываясь вперед, он продвигался все дальше; мрак медленно отступал перед полукругом света, падавшего из фонаря.

Коридор сделал поворот и привел к спуску в узкий провал; дальше серели широкие ступени. Мурский сошел по ним и вдруг остановился и поднял фонарь к самому потолку: перед ним, преграждая дорогу, лежали в расширившемся коридоре семь человеческих скелетов.

Сбоку каждого из них находились мечи и копья с бронзовыми наконечниками; в покоробившихся колчанах из толстой кожи торчали стрелы; у ног мертвых доистлевали остатки луков.

То была стража царя, зарезанная при погребении его и долженствовавшая охранять вечный сон его в недрах земли.

Мурский бегло осмотрел кости воинов-скифов и, убедившись, что ничья рука не коснулась их, перешагнул через них и направился дальше.

Коридор раздвинулся еще шире и превратился в довольно большую комнату; среди нее, на высоком треножнике, стояла небольшая бронзовая курильница с благовониями; около нее лежала груда костей верхней части туловища человека; правильно вытянутые кости ног указывали, что мертвец был посажен у треножника в сидячем положении.

— Раб, — подумал Мурский. — Где же царь?

Он опять поднял фонарь, и сумеречный свет упал на темно-коричневые стены: подземелье было устроено в глинистом слое почвы. Вдоль одной из стен стоял на полу ряд глиняных амфор, ваз и горшков разной величины; все это были предметы домашнего обихода, предназначенные для службы царю в загробном мире.

В середине стены чернело небольшое прямоугольное отверстие.

Мурский подошел ближе и увидал, что вход в соседнюю комнату преграждает окованное в серебро копье, опирающееся на одну из двух самых высоких амфор; к другой из них был прислонен щит и покрытый золотой оковкой меч.

Около них сидели остатки скелета оруженосца. Было видно, что копье лежало на двух амфорах и что бывший в подземелье патриций, чтобы проникнуть к царю, сбросил один конец его на землю.

Мурский нагнулся и очутился в узкой и тесной комнатке; перед ним блеснули две большие, чеканенные из серебра вазы, стоявшие в ногах ложа, оставленного в виде выступа почвы; на нем последним сном спал скифский венценосец.

От волнения у Мурского захватило дыхание.

Не обращая внимания на сокровища, наполнявшие усыпальницу, он приблизился к ложу царя, поставил фонарь около скелета и схватил обеими руками то, что было для него драгоценнее всего — обвитый венком из тончайших золотых листков череп царя.

Он был резко длинноголовый!

Мурский долго не выпускал его из рук. Высокий, прямой лоб, правильно очерченный, выпуклые дуги бровей, почти квадратный подбородок — все свидетельствовало, что в этом черепе жил сильный и решительный дух. Недаром и народ почтил его память таким чудовищным по размерам памятником-курганом! Но кто был он, как его имя, какие великие деяния совершил он?..

Ответа на эти вопросы не было…