Авантюристы - страница 11

– Ты чаго… Ты чаго? – обидчица отступила назад под решительным натиском Марии.

– Того! Еще раз услышу – всю рожу расцарапаю и Елене Леонидовне доложу, что, мол, мешаешь мне работать. А не для кого не секрет, что шитью меня покойная барыня сама обучала, и владею я им получше вас всех вместе взятых!

Девки сгрудились в кучку, окончательно оторопев от яростного натиска ранее бессловесной Машки. Та же гордо развернулась и, хлопнув дверью, ушла.

«Надоели все – шипят, как гадины по углам… Господи, когда только все это закончиться?» – она, с трудом сдерживая слезы, вышла на задний двор и решила перед сном прогуляться по саду, ведь завтра ровно в восемь утра – опять за работу.

Мария достаточно удалилась в сад, еще было светло, сентябрьские вечера были длинными и достаточно теплыми. Девушка села под яблоней и задумалась о своей несчастной жизни, о том, что она должна влaчить в доме Горюнова жалкое существование белошвейки, а ведь она…

Девушка расплакалась и, достав из кармана темно-коричневого платья носовой платок, – она всеми фибрами души ненавидела этот мрачный цвет, – высморкалась в него, и… разрыдалась в голос.

Неожиданно она услышала легкие шаги и быстро вытерла лицо уже несвежим платком, так и не успев подняться с травы, как перед ней стоял тот самый француз-гувернер. Маша не растерялась:

– О, месье Серж, если не ошибаюсь?!

Молодого человека удивил мягкий тембр ее голоса и та светская интонация, с которой была произнесена фраза.

– Да, сударыня, это я. А вы – Мария, я видел вас в светелке за шитьем.

Девушка кинула. Серж протянул ей руку:

– Вставайте, не то можете простудиться. Сидеть на земле небезопасно.

Мария, пораженная предупредительностью и галантностью собеседника, протянула ему руку. Он нежно сжал ее ладонь и, поддерживая под локоть, помог подняться.

– Благодарю, вы очень любезны.

– Право, сударыня, вы меня удивляете правильностью своей речи, вовсе не соответствующей простой белошвейке, – удивился гувернер.

– Да, покойная жена Виктора Петровича была бездетна и занималась со мной как с воспитанницей. Когда она умерла, барин женился на Елене Леонидовне, и все резко изменилось. Сначала меня никто не замечал, я тогда хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше, а потом меня отправили к девкам – расшивать вензелями белье, скатерти и носовые платки. Вот и вся моя история. Так из барской воспитанницы я превратилась в белошвейку.

Серж внимательно смотрел на собеседницу: она была хороша, даже несмотря на то, что глаза ее несколько припухли от слез. Он не сдержался и, следуя некоему безумному внутреннему порыву, привлек девушку к себе и страстно поцеловал. Та же, не ожидая такого поворота событий, обмякла в его руках, совершенно потерявшись во времени и пространстве.

Поцелуй был страстным и долгим, Серж несколько поднаторел в любви с Еленой Леонидовной, да и ранее у него были увлечения, правда, не заходящие столь далеко, как с хозяйкой дома.

Когда же они начали одновременно задыхаться от продолжительности и нахлынувшего волнения, Серж прервал поцелуй, а обессилевшая Мария прильнула к его плечу. Молодой человек с удовольствием и даже с некоторым трепетом держал девушку в своих объятиях, та же не сопротивлялась, а напротив, обняла за шею и, заглянув прямо в глаза, спросила:

– Зачем?

Серж растерялся, не понимая вопроса:

– Что, зачем?

– Все это… Ну, то, что сейчас произошло между нами? – чуть слышно спросила она, все еще не восстановив дыхания от волнения и переполняющих ее чувств.

– Я… я… – начал мямлить гувернер и неожиданно для себя признался, – я люблю вас.

– Странная у вас любовь месье: мне признаетесь, а каждую ночь проводите с хозяйкой…

Серж вздрогнул, отстранившись от девушки.

– Не удивляйтесь, в доме ничего не утаишь. Прислуга все видит и все замечает. Тем более что Елену Леонидовну особо недолюбливают и постоянно сравнивают с покойной хозяйкой: та была очень доброй женщиной. А для прислуги позлословить на счет новой хозяйки – единственная радость. Так-то вот, месье.

– Маша! – молодой человек схватил за руки девушку и начал целовать их. Та снова пришла в замешательство и растерялась. – По поводу хозяйки – правда, но я не люблю ее. Она сама ночью пришла ко мне, не мог же я ее выгнать?! Я, право, не знаю, что мне делать?!