Авария - страница 14

Камил отшвырнул окурок. Без пятнадцати семь. Через ворота проходной шли последние опоздавшие. Он взглянул на одиннадцатиэтажное здание заводоуправления с сотнями сверкающих окон. Где-то в середине, на шестом этаже, резиденция первого заместителя директора. Человека, который одним телефонным звонком может выбить любую квартиру. Но человек этого не сделал и никогда не сделает, хотя отлично знает, что я жду квартиры уже третий год. Этот человек — мой отец.

В десятом часу показалось солнце. Камил закончил четвертую страницу перевода, устало потер глаза и выглянул в окно. Туман исчез, как по мановению волшебной палочки. Над большим, полным воды котлованом за углеобогатительной фабрикой еще парило, но окрестные холмы были залиты солнцем. Белой жемчужиной светился замок Езержи…

Последняя предвесенняя пятница.

На сегодня я уже свободен, а когда вернусь сюда в понедельник, до весны останется только два дня.

Его охватила откровенная, прямо-таки сумасшедшая радость от предчувствия весны, он не находил себе места в кабинете, поэтому отправился в цех к мастерам. Необходимо разыскать Хлоубу. Он до сих пор не показывался, даже передать ничего не просил.

Семьсот работников отдела ремонтных работ были разбросаны по цехам и по всей территории завода. Камил обошел весь отдел, но Хлоубу так и не встретил.

Солнце палило, обещая приятный happy end. Оно пробуждало странное желание, подобное весеннему беспокойству перелетных птиц. Лететь навстречу солнцу. Искать и находить его волшебные следы на тающем снегу крушногорских склонов, в налившихся почках рябин, обрамляющих дороги, что ведут из города, в руслах ручьев, которые внезапно превратятся в бурные потоки, в смеси дразнящих запахов, что приносит горный ветер, в молоденьких ростках травы, упрямо пробивающихся из-под железной балки, брошенной у заводского забора.

Искать и находить. Лететь. Но как? Будь у меня машина, закатился бы завтра в Теплице к Мире Голцату. Это мой самый лучший и единственный друг. Мы познакомились в Праге, в институте, потом вместе служили в армии. Последний раз виделись прошлой осенью, где-то в октябре. Его картина «Поиски равновесия» висит у меня в комнате. Отличная картина.

Во время дальнейших, теперь уже бесцельных блужданий по цехам Камилу повезло: ему попались трое из одиннадцати членов его штаба, двенадцатого, хоккеиста первой лиги, за все дни своего правления он видел лишь однажды, когда тот добивался повышения зарплаты. Двое из встреченных, инженеры-конструкторы, преданно и заговорщически улыбались, тогда как третий, самый молодой и самый неприятный член штаба Радек Мусил, смерил его весьма вызывающим взглядом.

— Тебя только что искал Хлоуба, вид у него похабный, — многозначительно произнес Радек и равнодушно прибавил: — С ног до головы в грязи и воняет бензином.

Радек отбил у Камила охоту продолжать приятную прогулку. Этот первым у меня отсюда вылетит, подумал он. Постоянные нападки на мои решения и вообще на все мое я терпеть не намерен. Его прямота граничит с крамолой. Даже на обратном пути настроение Камила не улучшилось, хотя солнце палило вовсю. Он был озабочен поведением Радека, потому что знал: Радек, собственно говоря, выражает мнение всего штаба. В кабинете он оторвал от перфорированной ленточки талон на обед и меньше чем через десять минут уже входил в двери диетической столовой.

Талончик стоил шесть крон (в обычной столовой наверху — всего четыре), однако Камил позволял себе эту роскошь, потому что здесь обслуживали официанты во фраках (наверху самообслуживание и зеленые подносы), а семиградусное пиво, подаваемое здесь в бокалах, было не хуже, чем десятиградусное в крушногорской пивной. Короче говоря, начальство за две кроны.

Едва он уселся, как к столу вихрем поднесло белые халаты инженера-экспериментатора Йозефа Сычека, кандидата наук, и двух его лаборанток, девиц прекрасных и доступных во всех отношениях.

— Привет, механик, — громко провозгласил Йожка, так что некоторые из сидевших поблизости руководящих работников с негодованием подняли головы, усадил своих овечек и с голодным выражением оглянулся по сторонам.