Авария - страница 59

— Что-нибудь произошло? — снова спросила она. Камил обиженно дернул плечом.

— У тебя что, каждый день такое сборище? — Он наконец повернулся от окна и уязвленно хмыкнул. — Теперь неудивительно, что ты за все время ни разу не дала о себе знать. Тебе нравится быть одной, не так ли?

— Камил, ради бога. Это школьные друзья… Я была рада, что они вообще объявились. Ничего нет приятного торчать здесь в одиночестве целых десять дней…

— Ты ведь не пожелала, чтобы я приезжал.

— Ну ты же знаешь, что я имела в виду.

— Этого я как-то не усек.

— Камил, ты же не для того приехал, чтобы мы поругались.

— Конечно, нет, — пробормотал он уже спокойнее и подошел к столу. — Ты не дашь мне кофе?

Здена поставила на плиту кружку и в лучших маминых чашках — у Цоуфалов несколько сервизов — подороже, но этот я люблю больше — приготовила кофе. Она была разочарована. Столько ждала, тосковала, и вот — вместо радости — ссора. И я должна оправдываться? В чем?

— Как Дитунка?

— Уже лучше, Ночью спит спокойно. А ты ее даже не поцеловал, — упрекнула она его, поставила на стол сахарницу и пошла в гостиную.

Родители сидели за столом, на котором было множество разных вкусных вещей, беседовали и, казалось, не чувствовали стеснения. Только Цоуфалова улыбалась как-то судорожно.

— Мы должны показаться папе, — сказала Здена и почти с сожалением взяла Диту у дедушки Цоуфала.

— Кто это, Дитунка? — спросила она, поставив дочку на пол в кухне.

— Ка-ка, — залепетала Дита и побежала к Камилу.

Он обнял дочку, вдруг заблестевшими глазами посмотрел на ее загоревшие щечки, спокойный и уступчивый, совсем не злой, таким Здена хотела бы его видеть всегда.

— Как мы скучали, Камил…

— Я тоже, факт… — Он совсем растаял, опустил Диту на пол, посмотрел, как она еще не очень уверенно переступает ножками, и тяжело вздохнул. — Знаешь, порой мне казалось, что тебя нет страшно давно. И я совсем одурел… Не думал, что это на меня так подействует.

— Давай пройдемся, — неожиданно предложила Здена, потому что какие-то нотки в тоне Камила возбудили сомнение, искренне ли он говорит, а неискренности она боялась больше всего. Она должна была защитить себя от этого.

Камил с воодушевлением согласился, охваченный нежностью к Дитунке, которая старалась привлечь его внимание и показала ему все штуки, которым тут научилась. Потом все трое отправились на прогулку по солнечному пасхальному Ходову. Камил сам катил колясочку; на нем был новый модный костюм, который был ему очень к лицу, молодил его, этакий бесхитростный мальчик. Наклоняясь к Дитунке, он изображал уточку, коровку, собачку, и Здена так любила его в эти минуты, что простила неприятную утреннюю встречу.

— В следующем месяце мы получим квартиру. В четверг я звонил в жилищную комиссию, — объявил он.

— Значит, мы приедем, и сразу переезд…

Он остановился и заглянул ей в глаза.

— А ты не вернешься с нами в понедельник?

Она едва было не согласилась, ведь разлука долга и тяжела, но Дите пошло на пользу пребывание в Ходове, и она почувствовала, что уже не боится остаться еще на две недели. После сегодняшнего — определенно нет.

— Будет лучше, если мы еще немножко побудем у наших. Кашель у Дитунки прошел, но она еще не совсем оправилась, — ответила Здена и незаметно направила Камила на тротуар, который вел мимо дома Карасовых.

Итка развешивала белье, маленький Тоник путался у нее под ногами. Когда они проходили мимо, поздоровалась и оглядела Камила, как супермена с картинки.

И как я могла тебе завидовать, подумала Здена. Этот твой Тонда придет с работы поздно, поцелует тебя и уснет как бревно. А этого ведь страшно мало. Дома у тебя хорошо, даже прекрасно, но ведь и мы через месяц получим квартиру и заживем по-человечески, нормально. Между твоим Тондой и моим Камилом огромная разница, и она будет гораздо больше, так как дома я сделаю все, чтобы у Камила было свободное время, потому что из нас двоих он — именно тот, кто многое может и сделает многое. Я это знаю.

— Айда на Прашняк! — вдруг всполошился Камил. И Здена, естественно, согласилась.

Ох, Камил, одиночество пошло тебе на пользу. Для грусти у меня будет вдоволь времени, когда ты уедешь, теперь же я хочу только счастья. Распускаются черешни и абрикосы, а Прашняк — это наша горка сразу за деревней, как говорят тут, в пражском районе Ходове. Мы здесь просидели часов без счету, когда в общежитии было людно, а домой не хотелось, это были часы надежд и заманчивых планов, часы бурных споров и упрямого молчания, часы обещаний и, главное, любви… Здесь я рвала полной горстью высокие травы, от этого слово «василек» звучит для меня как шепот любви. Камил, как я богохульствовала, думая, что с Павлом у нас могло бы быть так же, как с тобой. Узкая лесная дорога между склонами, заросшими ежевикой, вела от Прашняка к старинному постоялому двору «У ангела». Камил принес к пустым садовым столикам пиво для себя и теплый лимонад для Дитунки. Все трое вернулись домой обветренные и напоенные солнцем, опоздав к обеду на добрых два часа.