Аватара - страница 13

Там все были готовы и ждали его.

— Сначала вы совершите кругосветное путешествие на специальном реактивном самолете, который только что изготовили для нас. В нем можно пересечь Атлантику за три часа. Вы будете выступать перед каждым из множества подразделений организации. В каждом городе, который вы соберетесь посетить, мероприятие будет широко освещаться. Вероятно, залы будут ломиться от желающих. Но организация позаботится о проведении заседаний в самых больших помещениях.

— Но как быть с речами? — спросил Дэвид. — Я могу говорить только на английском, французском, немецком, испанском и итальянском.

— Остальные будут переведены для вас. Вы сможете прочитать их для аудитории.

Затем последовали волнующие, беспокойные дни постоянных переездов из одной страны в другую. Дэвид выступал — говоря просто, но с пламенным чувством — перед аудиторией в каждой стране мира. Через два месяца он обогнул свет, иногда выступал по три-четыре раза за ночь, и сразу же после окончания речи его забирал реактивный самолет, чтобы доставить к следующему пункту. В каждом городе он оставлял назначенного предводителя, чтобы тот отвечал за любые его распоряжения.

Достойна памяти его речь в Париже — первая, которую он произнес, прежде чем отправиться покорять остальной мир. Хотя он знал, что каждый человек в зале видел его фотографии множество раз и знал все подробности его личной жизни, которые его пресс-агент счел нужным обнародовать, он представился с подобающей скромностью. В течение нескольких минут он говорил о тревожном состоянии, в котором находится мир: угроза войны… промышленный спад… финансовый крах…

Он легко завоевал внимание аудитории. Его слушатели представляли собой самую невероятную смесь: художники, ремесленники, крестьяне, рабочие, буржуа, владельцы большого бизнеса. И все они легко поддавались влиянию — отчасти из-за неопровержимой логики его речи, отчасти из собственных страхов, но главным образом из-за его огромного личного и физического обаяния.

Затем, подобно раскату грома, сдерживаемому только сверхчеловеческой волей, он обрушил на публику свой план спасения мира. Он говорил, и лица людей озарялись светом, как озарялись лица очевидцев, когда великие пророки провозглашали свои огненные слова и победители вели восторженных людей к их счастливой смерти.

Он закончил.

Люди стояли на своих стульях и кричали о преданности безумной идее: богачи и их оборванные работники, художники и презираемые ими обыватели. Они стояли и кричали, пока не ворвались жандармы и не попытались разогнать собрание и арестовать революционера.

Но мирные люди, жаждущие умереть за своего нового вождя, ломали стулья о головы полицейских, вырывали из их рук дубинки и жестоко избивали жандармов. Пытаться разогнать собрание и арестовать публику было верхом глупости. Полиция отказалась от этой попытки. Подобно блаженным мученикам, толпа скандировала о неповиновении и своей готовности к смерти.

Куда бы он ни направился, эффект был один и тот же. Через два месяца, когда он наконец вернулся в Главный Штаб в Париже, чтобы вновь встретиться с Советом Семи, мир был готов к войне.

Единственное, что мешало открытой борьбе, это незамысловатый вопрос — они не знали с кем бороться. Нации представляли собой пороховую бочку. Группировки Партии угрожали свержением правительств, и так как в них участвовали наиболее видные люди, то ничего нельзя было сделать, чтобы остановить рост революционного движения. Беспомощно, люди ждали катастрофы. Наступило короткое затишье перед бурей.

УВЕРЕННЫЙ в себе, не сомневающийся в своей способности повлиять на аудиторию во всех частях света, Дэвид вернулся в Совет Семи, чтобы обсудить следующий шаг. До сих пор все работало отлично. Больше всего его забавляло отсутствие собственного интереса ко всему этому действу, сам же он во время разговора, повторяя одну и ту же речь по тысячу раз, мог наблюдать за всевозможными эмоциями своих слушателей.

Когда, наконец, полиция взяла под контроль актовые залы для подавления любых беспорядков и революционных подстрекательств, они тоже были тронуты речью и с тем же энтузиазмом последовали за Дэвидом, как и остальная безумная толпа. Это продолжало забавлять его.