Авеню Анри-Мартен, 101 - страница 13

Когда же они, наконец, обратили внимание на ее присутствие, то их странные улыбки, невидящие, обращенные в самих себя взгляды заставили ту опустить голову и ускорить шаг.

— Эта дама права, мы выбрали неподходящее место. Поужинаем у моей подруги, Марты Андрие. Это совсем рядом.

— Марта Андрие?

— Это хозяйка частного ресторана на улице Сен-Жак.

У выхода из сада их остановили французские полицейские в штатском и попросили предъявить документы. Обычная проверка. Их пропустили, не задав ни одного вопроса.

— Кого они ищут? — спросила Леа, в то время как они пересекали бульвар Сен-Мишель.

— Террористов, евреев, коммунистов, сторонников де Голля…

— А что они с ними сделают, когда арестуют?

— Это зависит от полицейских, но, как правило, последние предпочитают от них избавиться. Передают в гестапо, где тех в зависимости от обстоятельств могут пытать, выслать или расстрелять.

— Если Сара арестована, то что они с ней сделали?

— Когда я видел ее в последний раз, она входила в состав группы Сопротивления, занимавшейся вывозом евреев в свободную зону.

— А сейчас?

— Сейчас я боюсь за нее больше, чем когда-либо. Если они узнают о ее участии в Сопротивлении, то будут пытать. Насколько я ее знаю, она не заговорит и предпочтет умереть.

Опустив голову, сжав кулаки, Франсуа Тавернье ускорил шаг. Вцепившейся в его руку Леа пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним… Она чувствовала напряжение своего спутника, и это ее беспокоило.

Величественный Пантеон возвышался перед ними, упираясь куполом в мрачное небо. Порывы холодного ветра, гнавшего маленькие смерчи пыли по улице Суффло, становились все сильнее.

Весело смеясь, неподалеку прошла группа студенток в плиссированных шотландских юбочках, канадках и плащах, с непокрытыми головами, в толстых гольфах и ярких носках из ангорской шерсти.

— Надо найти ее, — сказала Леа.

— Кого?

— Сару. Я тоже боюсь за нее. Вчера к нам приходил Рафаэль Маль. Он спрашивал меня о ней.

— Не вижу в этом ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Они с Сарой давно знакомы, и вы знаете, с какой снисходительностью она к нему относится.

— Я тоже снисходительна к нему. Помимо воли он меня забавляет и веселит. Но вот… сейчас… я это чувствую… как бы вам сказать… как будто бесконтрольность. Да, он больше не контролирует то плохое, что в нем есть. Я чувствую это, понимаете, чувствую… Я не могу объяснить почему.

— Он больше не сказал ничего, что могло бы вас встревожить?

Леа опустила голову, чувствуя себя бессильной передать Франсуа свою тревогу. Она была уверена в том, что из-за Рафаэля Маля с Сарой могло случиться что-то ужасное…

— Он спросил меня, благословил ли дядя Адриан брак Франсуазы с… с…

Тавернье пришел ей на помощь.

— …капитаном Крамером. В других обстоятельствах этот брак оказался бы для вашей сестры просто находкой. Что может быть гармоничнее пары меломанов! К несчастью, Крамер не только музыкант, но еще и офицер СС. Я могу даже вам сказать, что его очень ценит начальство, хотя некоторые подозревают, что он стал добровольцем лишь потому только, чтобы не разочаровывать своего больного отца, большого друга шефа СС Генриха Гиммлера. Кроме того, Отто Крамер — протеже еще одного друга своего отца, знаменитого Пауля Ауссера, основателя школы офицеров СС. Именно благодаря ему Крамер смог уделять музыке по нескольку часов в день. Я был удивлен, когда узнал, что он намерен жениться на вашей сестре. Старик Крамер никогда не даст своего согласия на этот брак.

— Но что же тогда станет с Франсуазой?

Они подошли к дому на улице Сен-Жак, где находился частный ресторан Марты Андрие, и это спасло Франсуа от немедленного ответа.

Как и в прошлый раз, Леа и Франсуа был оказан теплый прием, но они обратили внимание на покрасневшие глаза хозяйки.

— Что случилось, Марта? Вы чистили лук?

— Нет, месье Франсуа, — ответила она, — это из-за Рене.

— Что с ним? Судя по его виду, у него все в порядке.

— Они хотят отправить его в Германию.

С тарелкой в руке подошел Рене.

— Успокойся, мама, посетители обращают на тебя внимание.

— Наплевать мне на то, что думают посетители! Я не хочу, чтобы ты уезжал!