Авеню Анри-Мартен, 101 - страница 38

— Не более чем история с вашими бриллиантами. Зачем вы сочинили подобную небылицу? Теперь он захочет снова увидеть меня.

— Я это прекрасно знаю. Бриллианты — его страсть. Только таким способом можно было избежать слишком подробных расспросов. Леа, прошу вас, не гоните так, мне уже не двадцать лет, и я за вами не успеваю.

— Это вам только на пользу, вы слишком много едите и стали жирным, как свинья довоенной поры.

— Вы очень жестоки. Однако мне необходимо поговорить с вами спокойно.

— Ну и говорите себе на здоровье: на велосипеде, посреди авеню Анри-Мартен, — да это же идеальный способ избежать подслушивания, не правда ли?

— Вы правы, но я слишком запыхался. Прежде чем мы остановимся, ответьте мне: что вы там делали?

— Думаю, то же, что и вы: собиралась узнать что-нибудь о Саре.

Несколько минут они ехали молча. Показалась площадь Трокадеро. Вновь пошел дождь.

— Давайте где-нибудь укроемся.

Они привязали свои велосипеды к дереву и бегом бросились к ближайшему кафе. Там они устроились в глубине полупустого зала.

— Я голодна, — сказала Леа.

— У вас есть талоны?

— Есть несколько, а зачем?

— Без них вас здесь не накормят. И не жалуйтесь: то, что тут подают, — вполне съедобно. Гарсон, будьте добры!

Волоча ноги, подошел пожилой гарсон, в длинном белом переднике.

— Что господа желают?

— Мадемуазель голодна, что бы вы нам посоветовали?

— Смотря по обстоятельствам!..

— Но у нас есть талоны.

— Я сомневаюсь… даже по талонам… у нас вообще-то выбора почти нет.

— Вы хотите сказать, что если есть талоны плюс еще что-то, то можно довольно сносно поесть?

— Месье все правильно понял, и чем больше будет это что-то, тем обильнее окажутся порции.

— Какой позор! — сказала Леа.

— Замолчите, вы только разозлите его, — тихо произнес Рафаэль. — У вас есть с собой деньги? Я сейчас совсем на мели.

Леа пошарила в кармане куртки и протянула ему несколько смятых банкнот.

— Этого достаточно?

— Вместе с тем, что есть у меня, наверное, да.

Рафаэль протянул банкноту, которая мгновенно исчезла в кармане гарсона… Вскоре они услышали из кухни его крик:

— Две порции, полагающиеся больным.

Леа встала и подошла к чугунной печке, возвышавшейся посреди зала. Она сняла свою мокрую канадку и повесила ее на спинку стула, поближе к огню. В какой-то момент девушка испугалась, что Рафаэль подойдет к ней, но он остался сидеть и молча курить, погрузившись в свои мысли.

Леа подумала: если Рафаэль непричастен к аресту Сары, как думает Франсуа, то, что же он тогда там делал? Я же видела, когда собирала свои вещи, как он подошел к Саре, заговорил, а она ему что-то передала… наверное, эту губную помаду. На самом деле она ни на минуту не могла себе представить, что Рафаэль способен ее выдать…

— Мадемуазель, все готово!

— Спасибо.

На столе дымилась маленькая кастрюля, наполненная чем-то похожим на рагу из зайца. Запах у этого блюда был довольно приятным.

— Это контрабандный кролик, — прошептал гарсон.

Кролик или нет, но это было вполне съедобно.

— Я, может быть, смогу помочь Саре выбраться из…

— Как?

Рафаэль огляделся. Зал постепенно заполнялся служащими близлежащих контор.

— Здесь слишком много народа. Доедайте скорее. Я расскажу вам об этом в более спокойном месте.

Смеясь и обмениваясь шутками, вокруг толклись люди. За соседним столиком устроились четыре девушки в ярких шерстяных шапочках и подобранных им в тон рукавичках и носках, что делало девушек похожими на веселых гномов. Они сняли свои отяжелевшие от дождя пальто и плащи. Платья у девушек, хоть и явно домашнего пошива, были красивыми и очень им шли. Леа бросила на соседний столик завистливый взгляд, сравнивая яркие наряды с выцветшим темно-серым костюмом, доставшимся ей от матери. Этот взгляд не ускользнул от внимания Рафаэля.

— Вы выглядите очень элегантно. Этот костюм делает вас похожей на мудрую мышь, что, однако, противоречит вашим поступкам. И потом, с вашими волосами яркие цвета показались бы дурным тоном.

— Я предпочла бы одеваться в дурном, как вы говорите, стиле, чем казаться монашкой в цивильном платье. Надо будет надеть мой пуловер из розовой ангоры.

— Что мне нравится в вас, женщинах, так это то, что в любых, даже самых скверных ситуациях вы думаете о том, как подобрать цвета, добиться гармонии, чтобы сумочка подходила по цвету к туфлям. Вы — как дети: плачете, думая об участи, постигшей подругу, а через две минуты говорите о тряпках.