Август - страница 10

Официанточка Ира, обслуживающая их столик, совсем ребенок — лет восемнадцать — не больше. Черные кудри волос, бледное овальное лицо, маленькая грудь под тонким батистом белой форменной блузки, длинные стройные ноги, мелькнувшие в разрезе черной юбки. И по-взрослому опытный, чувственный голос, которым она на ухо Петрову говорила тревожаще интимно: «Пожалуйста!», — каждый раз, как он сдержанным кивком или словом благодарил девушку, подавшую очередное блюдо.

Наверное, природа потребовала своего, так внимательно оглядывал Андрей Николаевич каждую встреченную на теплоходе женщину. Расслабился? Позволил себе поверить в то, что он давно уже свободен от всех обязательств и ощутил, наконец, что ничего уже «не шевелится» при воспоминании о бывшей супруге? Или воздух влажный речной да первобытная свежесть нетронутых могучих лесов, уже потянувшихся по берегам, сменив отступивший почтительно Питер, подействовали? Или просто атмосфера круиза напоена была изначально любовным томлением? Все вместе.

Петров вдохнул сырой вкусный воздух, отодвинулся подальше в скрывающую его тень надстройки и положил ноги на ближайший пластмассовый стульчик. Замер, вслушиваясь в тишину. Сквозь негромкое рокотание машины и гул вентиляционных решеток слышался равномерный плеск воды, пароход стало заметно покачивать — вошли в Ладожское озеро.

Зазвенели чуть слышно ступеньки металлического трапа, кто-то поднимался на пустынную верхнюю палубу. Нетрезвое мужское пыхтенье, мягкий, частый, вкрадчивый женский шаг, запах чистых фруктовых духов и грубый — дешевого коньяка, — два силуэта прорезались в лунном свете неподалеку от скрытого тенью Петрова.

Затяжной «голливудский» поцелуй; огромная, мертвенно-белая на фоне черной короткой юбки, мужская ладонь мнет молодое тело, залезает нетерпеливо под легкую ткань, задирая ее наверх, мелькает на мгновение в свете полной луны красиво очерченная голая попка, едва прорезанная узкой полоской «стрингов». И тут вдруг мужская рука дергается, как будто током ударила ее женская плоть, и обмякает вяло. Грузная тень медленно опускается на палубу, превращаясь в неопрятный бугор, как будто холмик земли насыпали прямо на палубе солярия. Гротескно, утрированно стройная и сексуальная, как из рисованного порно, фигурка изящно наклоняется над обмякшим, дернувшим на прощанье длинной ногою мужчиной; тонкая рука обшаривает карманы пиджака, что-то находит и девушка (женщина? ниндзя из гонконгского фильма?) легким шагом скрывается в ночи, спустившись по трапу другого борта.

Петров заметил, что затаил дыхание и полной грудью длинно вдохнул внезапно разреженный теплый воздух. Окурок, спрятанный огоньком в ладонь, догорел почти до фильтра. Андрей Николаевич аккуратно затушил его в пепельнице, а то, что осталось — выщелкнул, поморщившись от такого безобразия, за борт.

Теплоход уверенно и почти бесшумно пёр по глади притихшего озера. Мобильник, укрытый от чужих глаз отворотом пиджака (зачем?) коротко пискнул, мигнул и показал время: 23.32.

Петров решительно поднялся и пошел к тому, что упало на дальнем конце солярия. «Девятнадцать», — зачем-то сосчитал он про себя шаги. Перед ним лежал на спине, широко раскинув ноги и неловко подмяв под себя левую руку, пожалуй, что труп. Андрей присел на корточки рядом, вытащил телефон и откинул крышку, пытаясь увидеть при синем неверном свете мобильника признаки жизни в небритом мясистом лице. Пустые, мертвые черные глаза смотрели куда-то вбок, застыв навсегда. Мощная волосатая грудь в расстегнутой под вельветовым пиджаком белой сорочке не двигалась. С левой стороны, там, где обычно носят бумажник, пиджак был отдернут, почти снят с плеча. Во внутреннем кармане, сразу видно, было пусто. На левую руку мужчина, видимо, упал, подвернув ее под себя, но ему не было, ни неудобно, ни больно теперь. Правая рука раскинулась на палубе, кулак был крепко сжат. Ни раны на теле, ни лужи крови под ним, как уже мерещилось Петрову, не было.

Петров захлопнул телефон, выпрямился и осмотрелся вокруг. На верхней палубе по-прежнему никого. Снизу, из диско-бара, слегка доносился при порыве ветра красивый глубокий женский голос: