Авиация и космонавтика 2007 07 - страница 2

С 7 апреля 1943 г. полк числился в составе 229-й истребительной авиационной дивизии. Одна эскадрилья с 7 февраля по 31 апреля 1943 г. прикрывала от налетов немецкой авиации ж.д. узлы Армавир, Кропоткин и ж.д. станцию Мирская.

За период с 15 моя 1942 г. по 31 апреля 1943 г. было выполнено 1605 боевых вылетов, проведено 92 воздушных боя, сбито 74 самолета противника (19 бомбардировщиков и 55 истребителей), свои потери – 15 летчиков, 26 самолетов.

С конца апреля эскадрильи полка базировались на аэродромах Ново- Минская и Тимашевская. Личный состав отдыхал, приводил в порядок матчасть и вводил в строй молодое пополнение. Одновременно пилоты перегоняли новые истребители ЛаГГ-3 с завода № 31 в части 4-й воздушной армии. Полк тоже получил 15 новеньких истребителей, еще 17 ЛаГГов было передано из других частей 4-й воздушной армии.

В ноябре 1943 г. в полку имелось 28 летчиков и 32 самолето. С ноября полк приступил к боевой работе, прикрывая десант частей Приморской армии на Керченский полуостров. 21 ноября из боевого вылета на разведку района северо-западнее Керчи не вернулся лейтенант Бабайлов, накануне у всех на виду в районе Керчи ас одержал свою 12-ю победу в воздушном бою. Бабайлов был сбит, а дальше началась история, достойная кинематографа – попал в плен, из плена освободили партизаны, партизан «накрыли» немцы, летчик же бежал на Кубань на лодке… В 70-е годы журналисты газеты «Правда» разыскали записку Бабайлова, которую он, еще будучи в Крыму, написал и просил передать командованию местных жителей, буде они ее обнаружат:

"Друг, брат, советский человек, если ты нош, о не враг, пошли это в мой полк, тебя за это отблагодарят. Войди в мою обстановку, я почти в безвыходном окружении фашистов… Ой как прошу послать, дорогой товарищ. Адрес такой – ПП 21237 «К», Командиру. А сделать это просит советский летчик Павел Б. В полку меня все знают. Пошли, браток, не откажи в просьбе.

– По мне полк уже, наверное, справил панихиду. А я еще совсем живой и даже свободный. Когда сбили меня, я не разбился, о вывел машину из штопора и сел на пузо, крепко стукнулся головой в прицел, без памяти меня взяли фашисты. Когда пришел в память, не было у меня не пистолета, ни летной книжки. Сняли меня возле разбитой машины, причем так, чтобы за моей спиной были видны все звездочки. Я им от злости сказал, что они все мои, чтобы они быстрее прикончили. А они, сволочи, радовались, называли меня гросс- асом, связались со своим начальством, и то приказало отправить меня живым экспонатом на их трофейную выставку в Берлин. Все допытывались про нашу технику, а я им ни слова про это, только матом все крою, гнидами называю. Ночью посадили в легковушку и повезли. Сопровождал офицер и говорил, что в Берлине все ровно язык развяжут. Я ж думал, что туда они меня ни за что не довезут, что если повезут самолетом, то выпрыгну из него, а если по морю, то брошусь в воду. А теперь, когда на свободе, опять жить хочется. Спасли меня крымские партизаны, их здесь в Крыму много. И документы мои забрали у убитого конвоира, вернули мне. Только уйти далеко от место не успели, как началась облова. Меня трое затянули в воронку, прикрыли кураем. Обещали прийти за мной, когда утихомирится, чтобы так ждал. Видимо, побили тех трех, потому что второй день их нет. Сам буду ночью лезть, только фашисты кругом ходят…

Заместитель командира эскадрильи ст. лейтенант Веседин с техником старшиной Заикиным у своего самолета

Техник старшина Заикин докладывает ст. лейтенанту Веседину о готовности матчасти к боевому вылету

– Еще день прошел, а я живой. Правильно немцев бьете, всю ночь бомбы сыпали, не знаю, как меня не задели…. Мои пусть не плачут, скажите, что не один ведь я погибаю за правое дело, за нашу Советскую власть и коммунизм. А майору К передайте , что зря он на меня, что, мол, крутил мозги Гальке из 5АО, просто жалел ее, что она одна, потому и ходил с нею, а верный всегда одной законной. Их обеих успокойте насчет меня, а то сами знаете, что бобы без слез не могут. Спорного фрица, которого сбил с С. Б. над Керчью, причислите всего ему, пусть ему накрасят звездочку, чего тут делить пополам. Он сбил, а не я. И Миша С. пусть на меня не дуется за такую жадность. Вольфсоно предупредите насчет спецслужбистов, барахлил у меня высотомер. А Ваське Подольскому за пушки спасибо, стреляли, кок часы. Эх, хоть бы раз еще так пострелять. Вот и все, прощайте. … А кто передаст вам это, отдайте ему мою новую форму, все что причитается за прошлый месяц, пусть там начфин не крутит – доверяю расписаться за них своему механику."