Автор сценария - страница 11
: «И ковриков таких тоже не было, деточка. Вот таз подходящий, стенные часы подходящие, мешки, понятно…»
- Мы снимаем общий план, папаша, этих нюансов никто не увидит, – художник говорит, с трудом сдерживая раздражение.
- Это не нюансы, дорогуша, это правда жизни.
- Это, папаша, не жизнь, а искусство, – высвободив руку, художник устремляется на другой конец площадки что-то объяснять рабочим, а старичок семенит по направлению к оператору.
Молоденькая ассистентка подбегает к режиссёру: «Виктор Иванович! Там студенты пришли посмотреть съёмку, где им можно встать?»
- Какие студенты? Этого ещё не хватало!
- Как это? – ассистентка растеряна. – Вы же им вчера сами разрешили прийти…
- Ммда? А чьи они?
- Да не помню я, Виктор Иванович! Но вы им точно разрешили, по телефону.
К ним подходит оператор-постановщик, вид у него озабоченный:
- Слушай, Вить, будь другом, займи чем-нибудь Льва Львовича, я тебя прошу...
- О! - режиссёр поворачивается к ассистентке, - Оленька,
отведите Льва Львовича к студентам, пусть расскажет им о фильме, о войне…
и всё такое. Давайте, давайте, пора начинать. Стемнеет скоро! Все готовы?
Массовка готова? Давайте, давайте…
Съёмочная группа приходит в движение, для непосвященного хаотическое. Чуть поодаль две женщины курят и беседуют, сидя на складных стульчиках.
Блондинка, мельком взглянув на суету, царящую вокруг: «Я чувствую, мы сегодня уже не понадобимся, как думаешь? »
- Скорей всего… - смотрит на часы брюнетка, - Ну так слушай дальше! Короче, мы с ним расстались. Но уходя, этот урод нагадил в китайскую вазу, которая стояла у меня на шкафу в гостиной! И целую неделю в квартире был такой запах…
- С ума сойти! – глаза блондинки округляются, - он что, совсем ненормальный? А ты ещё замуж за него собиралась!
- Решил отомстить напоследок. Такое узкое горлышко, мне бы в голову никогда не пришло, если б она вчера не разбилась! Я тогда всю квартиру перемыла, все углы, вообще не знала, что думать, проветриваю целыми днями, мёрзну, зима же была…
Раздаётся оглушительный взрыв, всё окутывают клубы чёрного дыма.
Дым постепенно рассеивается, и мы видим сквозь струи дождя грузовики с красными крестами, в которых сидят перебинтованные бойцы, и слышим истошный женский крик: «Люди!! Держите его! Это фашистский диверсант!» Кричит деревенская баба в ватнике, со всех сторон к ней сбегаются люди, окружая человека в клетчатом плаще с капюшоном.
- Да что вы, товарищи, я же свой, я диспетчер железнодорожного узла, иду на дежурство, - человек в плаще пытается убедить обступивший его народ.
- Это шпион! Парашютист! Я видела, как он приземлился! Хватайте его скорее, а то сбежит! – не унимается баба и двое мужиков заламывают руки человеку в плаще. Тот выкрикивает срывающимся от волнения голосом:
«Товарищи! Вы ошибаетесь!…Я могу показать документы!…Ну какой же я немец…»
- Ишь как по-нашему выучился, гад…- сощуривает глаза мужик в кепке.
- Чаво его слушать, пустить в расход, и все дела… - советует другой мужик.
- Бей его!! – кричит третий и кидает камень в голову пленённого. Тот обмякает на руках держащих его мужиков.
Народ бросается бить пленника, но тут раздаётся властный бас: «А ну-ка прекратить!»
- Вот так-то, чуть не убили меня, деточки… - рассказывает старичок
студентам, сидя на каком-то ящике. Студенты тоже расположились на ящиках вокруг него. Съёмка недавно закончилась. От площадки отъезжают грузовики, идёт погрузка техники, реквизита и т.п.
- А этот плащ злополучный импортный был, немецкий, в Ленинграде купленный, вот из-за него вся паника и началась. Если б не проезжал тогда мимо наш военный комендант, забили бы меня до смерти…
- А почему ваш фильм называется «Страх и любовь»? - спрашивает бледный молодой человек с серьгой.
- Так я же всё время влюблялся, деточка. Четырежды был ранен, два раза контужен, кругом бомбёжки, смерть, разрушения… а я всё равно постоянно влюблялся в хорошеньких девушек! Такая вот у меня особенность…