Айлине дракона - страница 12

— Начинается! — произнёс чей-то взволнованный голос.

По закушенной от боли губке и непролитым слезинкам, дрожащим в синих прекрасных глазах, мужчина понял, что его жена едва сдерживается от зарождающегося крика. Неужели его малыш, его маленький сын, наконец-то решил прийти в этот мир.

— Миэль, внук, держи же её!!!

Предупреждающий крик деда заставил мужчину встряхнуться и вовремя подхватить сведённое болевой судорогой тело Лансониэль. Ярромиэль с драгоценной ношей на руках практически бегом устремился в покои жены. Сзади, раздавая распоряжения направо и налево, неслись Ирриэль и дед. У самой двери в покои Ярромиэль бросил взгляд через плечо, с удивлением отмечая растерянный и какой-то ошеломлённый вид старшего родственника. Казалось, тот волнуется больше его самого. Хотя, где уж больше. Всё внутри переворачивалось от волнения и ожидания. Большая ладонь деда сжала плечо внука, выражая поддержку. Ярромиэль кивнул, принимая её, и вошёл в открытую Ирриэль дверь.

— Сюда, мальчик. Осторожно. А теперь иди. Я позову, когда появится малыш.

Выйдя за дверь, Ярромиэль опёрся на неё спиной. Вот-вот родится его сын. Так почему же странный страх обжигает его душу. В комнату роженицы вбежали повитухи и целительницы.

«Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо…» — как молитву твердил про себя Ярромиэль.

Время шло. Доносящиеся из-за двери стоны жены обжигали оголённые волнением нервы мужчины. Час. Прошёл час, а ничего не менялось. К стонам прибавились душераздирающие крики, заставляя руки дракона сжиматься в кулаки. Из комнаты выбежала взъерошенная и чем-то обеспокоенная Минниэль. Ярромиэль едва успел перехватить устремившуюся вправо по коридору женщину.

— Минниэль? Что?…

— Бедная девочка… — всхлипнула женщина.

— Что происходит? — вскричал Ярромиэль. — Говори же!!!

— Малыш вот-вот родится, а девочка… она… — женщина никак не могла взять себя в руки. По её щекам потекли слёзы.

— Ну, же, Миэль, что…

Вопрос Ярромиэля остановила неожиданно опустившаяся тишина. На мгновение мир словно замер. А затем тишину прорезал раздавшийся крик новорожденного, оповещая мир о том, что в него пришёл новый дракон.

Счастливая улыбка коснулась губ мужчины. Его сын родился. Его надежда, его гордость. Счастливый рык дракона внутри сменился вдруг тоскливым воем. Чувство надвигающейся потери заставило Ярромиэля буквально ворваться в покои роженицы. «О, боги, как много крови!». Его молодая жена, словно покрытая восковой бледностью, показалась мужчине потерянной маленькой девочкой, по странной случайности оказавшейся в огромном неведомом мире. Самым верным Ярромиэлю показалось поскорее оказаться рядом с нею, взять её совсем ледяную ладошку в свои горячие руки, согреть своим теплом уставшее тело. Встав на колени у огромной постели, дракон поднёс к губам правую руку Лансониэль.

— Спасибо за сына, — ласково прошептал Ярромиэль, прикасаясь губами к проявившемуся совсем недавно брачному узору. Лансониэль осторожно притронулась второй дрожащей от слабости рукой к щеке мужа. Сведённых до того от боли губ коснулась нежная улыбка.

— Покажи его, — едва слышно попросила Лансониэль.

Ярромиэль повернул голову в сторону Ирриэль, державшей на руках тёплое тельце младенца. Ирриэль, поняв, что от неё хотят, поднесла малыша к родителям, восхищённо взиравшим на маленькое чудо. Миг счастья, миг ничем не омрачённой радости.

Но это был лишь миг, разбитый новым стоном Лансониэль. Ирриэль подхватила ребёнка, и, передав его вернувшейся Минниэль, вновь подскочила к постели роженицы.

— Ирриэль? Она потеряла сознание! — обеспокоенно вскрикнул Ярромиэль. — Что происходит?

— То, чего я опасалась — драконица стала просыпаться. Слишком рано, слишком не вовремя. Понадобятся все наши силы, чтобы удержать душу девочки от Серых пределов.

Мне уже который раз снился довольно странный сон. Кто-то может сказать, что в большинстве своём сны и бывают странными. Но странность моего сна была в том, что в него непонятным образом врывалась реальность. Первый раз серая хмарь, вязкий грязноватый туман явились передо мной практически сразу после родов. Слабость и боль настолько измотали организм, что он решил взять передышку, окуная меня в спасительное забытьё. Оно и было спасительным до тех пор, пока в мой сон не прокрались первые щупальца тумана. Вот я бегу по пестрящему цветами, наполненному летним тёплым светом лугу, а следом несётся стайка сверхов, возглавляемая моим рыжим крылатым щеночком, хохочу, пытаясь увернуться от малышни, старающейся окружить меня. Подпрыгиваю, и вдруг солнечный свет начинает тускнеть, а впереди встаёт стена тумана, наводящая почему-то смутную тревогу. Я не хочу идти в этот туман, но из него вырываются тонкие сероватые нити и, словно бы присасываясь ко мне, начинают тянуть в сторону грязно-серой массы. Сверхи позади меня начинают обеспокоенно тявкать и туман отступает.