Б-1, Б-2, Б-3 - страница 13
Она молча просмотрела список пропущенных звонков, осушила реки на щеках и вдруг гнусаво спросила:
– Куда ты меня нынче поведёшь?
«На расстрел!» – так и просилось в ответ, но я, подумав, решил проявить больше человеколюбия. К тому же передо мной вставал извечный вопрос не в меру свободного мужчины: как убить очередной воскресный вечер? Сидеть дома, вперившись в телевизор и заливая в себя по литру пива в час? Или заливать те же литры в кафе на набережной? В той легкомысленной обстановке, когда солнечный свет гаснет, ветер приносит от ближайшей шашлычной запах если не счастья, то его эквивалента. И, сидя на берегу Енисея под навесом в ожидании порции свинины с картошкой из тандыра, ты выпиваешь стакан ледяного «Невского», и с голодухи в голове сразу становится туманно, а шашлык всё не несут и не несут, и ты берёшь второй стакан, и вдруг ловишь на себе взгляд какой-то незнакомки, которая тоже пьёт пиво одна. И создаётся ложное ощущение, что всё в твоей жизни ещё может измениться в лучшую сторону, и что деньги есть, и внешность для сорока лет вполне так ничего, особенно если бросить пить пиво и немного покачаться, и здоровье ещё позволяет ощутить полноту жизни. Но тут к незнакомке подсаживается какой-то пузатый бобик, и она почему-то этому факту начинается дико радоваться. Или это вовсе была не незнакомка, а так – мираж, видение, отблеск фары в дрожащей енисейской воде? И ты в который раз съедаешь свой шашлык в одиночестве, и уже становится прохладно и малолюдно, а самое главное – понятно, что пора домой, потому что завтра в восемь надо быть на работе. Ты берёшь такси, выходишь за сто метров до своего подъезда, заходишь в знакомый круглосуточный магазинчик и берёшь напоследок ещё бутылку «Девятки», хотя понимаешь, что это уже – точно лишнее, и завтра с утра будет тяжело просыпаться и на ватных ногах плестись на работу. Но какое имеет значение понятие «Завтра», если на душе погано именно сейчас. Если до боли не хочется отпускать от себя очередное воскресенье, так и не принёсшее ничего, кроме разочарования.
– Я в этом районе не местный. Это ты в каждом номере была. Знаю пару приличных заведений, но все они на том берегу. Хочешь – поехали в… ну скажем…
Когда женщина плачет, я не могу её убить. Рука не поднимается. А вот как перестанет – пожалуйста. Вот и теперь я совершенно честно взялся перебирать в голове список не самых дорогих забегаловок.
– Мы пойдём в «Розу ветров»! – перебила она мои измышления. – Тут недалеко. Я там бываю по воскресеньям. Там хороший зелёный чай. Настоящий китайский. И вообще чайная карта богатая и официантки разъёбистые. Терпеть не могу тормозов! С сегодняшнего дня я пью один чай! Вчера посмотрела на себя со стороны. На тех твоих снимках. Кошмар! Корова натуральная! Больше в жизни не съем ни одного мороженого! Бегать буду по утрам!
Тут до меня долетели алкогольные испарения, и я понял, что моя подруга изрядно навеселе. Хотя выражение «навеселе» вряд ли подходит к рыдающей на скамейке даме юных тридцати двух годиков.
– В розу так в розу! – согласился я. – Кстати, а где твой самосёр?
Шутить с женщинами вообще опасно. Их юмор кардинально отличается от мужского. Нехватка эрудиции с лихвой компенсируется избытком эмоций, поэтому прежде чем процитировать даме, к примеру:
– Не забудьте невзначай добавить, что это написал Галич о ленинградской канализации.
И тогда она спокойно кивнёт: мол – а я это давно знала! И не станет весь вечер прищуривать лобик, бросать на вас подозрительные взгляды, оглядывать свою юбку и думать – на что это он, охальник, тут намекнул? Шутить же с плачущими, а, значит, неподготовленными к юмору женщинами – опасно вдвойне. Мне следовало бы об этом помнить!
Б-52 секунду думала над «самосёром», потом вдруг подскочила и заорала мне в макушку:
– Не смей так называть мою собаку! Не смей! Не смей!
Я успел отпрыгнуть в сторону, поэтому её кулак лишь шаркнул мне по плечу. Я приготовился дорого отдать свою жизнь и встал в боевую стойку, набычив голову и прикрыв правым кулаком челюсть, но тут силы покинули истеричку и она шлёпнулась на скамейку так, что ближайшая сейсмостанция в подвале СНИИГГиМСа на проспекте Мира, думаю, зафиксировала толчок силой в два с половиной балла.