Бабатырь - страница 24

- Понятно, скотина вернулась, а с коровой что? А то я переживать уже начинаю! Она что? Так на пастбище и осталась? - спросил Кощей, глядя со всех сторон на красавицу.

- Пустите, прошу вас! - взмолился еще один голосок. Красавица в зеленом сарафане стояла и причитала, растирая слезы. Она заламывала ручки и смотрела глазами, полными слез.

- Только вот не надо мне болото тут разводить, царевна - лягушка, - отмахнулся Кощей, глядя на женские слезы. - Тоже мне, Иван Царевич! Из одного болота взял. В другое болото - болото бытовухи кинул! К тому же еще и шкуру сжег! Это ж надо было додуматься! Шкурку жены в печь кинул!

- Это он не со зла! - воскликнула девица, утирая слезы.

- Ах, я забыл! Он просто голодный был! Вот и решил ужин приготовить! Что первое нашел, то и бросил! Еще стоял возле печки и нюхал - готово - не готово! И вилкой тыкал. Проверял! - заметил Кощей с издевкой.

Он вернулся на свой трон, глядя на рыдающих красавиц, проливающих горькие слезы.

- Я вот тут подумал, что жена мне нужна. Та, которая любить умеет. Увы, я не могу любить. Пробовал. Не получается, - с улыбкой заметил Кощей, пристально глядя на нас.

Девицы переглянулись и тихо всхлипнули.

- Если честно, мне и без жены неплохо живется. Скажу даже больше. Золота у меня будет намного больше, чем с женой, - продолжал Кощей с улыбкой. Он посмотрел на свои золотые перстни и поиграл ими при тусклом свете.

В притихшем полумраке все еще раздавались горестные вздохи.

- Может, любить я не умею. Как люди, - заметил Кощей, снова отведя взгляд на свои перстни. - Таким уж я рожден. Но я не обижу. Ни вниманием, ни подарками, ни лаской. Я буду относиться, как к главному сокровищу. Поверьте, жадности моей нет предела. И пусть только кто-то попробует тронуть мое главное сокровище.

Мне одной показалось, что вздохи - всхлипы прекратились?

Кощей сидел на троне из роз и костей и внимательно смотрел на нас.

В зале стояла тишина. Мне казалось, что прямо сейчас послышится растроганный голос: «На бис!». И зал разразиться дружными аплодисментами. Я даже посмотрела на Кощея, понимая, что соскучились женские уши по ласковым словам.

- Девочки, вы чего? - насторожилась я, оббегая глазами плавленые сырки. Нет, согласна. Такими словами можно и курицу из морозилки разморозить, но ... все таки... Там как бы... А может, это какие-то чары? Тогда почему на меня не подействовало?

- Ну что, мои красавицы, - произнес Кощей, глядя на собравшихся. - Давно не слышали вы слов нежности от своих любимых, так от меня услышите. Забыли уже, как на руках носят, так я носить буду. Платочек уроните - подниму. Оступитесь, поддержу.

- Эй! - пощелкала я пальцами перед глазами соседок. - Ку-ку! Они все одно и то же обещают! Ты чего? Что с тобой?

- Для вас я никогда не буду занят, - слышался голос. - Ведь нет ничего важнее переживаний девичьих. А если вдруг слеза прольется, то заплатят за нее все сполна.

- Девочки, - прошептала я, слыша его голос и глядя на очарованных красавиц. - Он же, как бы, сказал, что он - любовный импотент. Что любить не может. Вы чего? В самом деле? А как же искренность чувств? Как же. Ну это. Ну сами поняли! Искринка есть, бензинка есть, а дыр-дыр нет! Не знаю, как вам объяснить! Не искренне все это!

- Ни в чем отказа знать не будете. Что бы ни попросили, - продолжал Кощей. - А от вас ничего не нужно. Только краса ваша девичья да сердце нежное, любящее.

В тишине зала послышался мечтательны женский вздох: «Ах!».

- Да что ж мы, - послышался голос одной из девиц. - Речи - то сладкие слушаем!

Обманом он на погибель нас ведет! Слыхала я .

И в этот момент она умолкла. Вместо нее на полу лежала роза. Кощей спустился, наклонился и поднял ее. А потом к губам прижал.

- Тише, девица, тише красная. - послышался его голос, а он гладил лепестки. - Да неужто в сказки здесь еще кто-то верит? И нечего сказками страшными девиц - красавиц пугать. Может, из-за сказок страшных, я до сих пор один по свету хожу. Понапридумывали, понасочиняли. Везде сказка, где нас нет. Но на первый раз прощаю. И зла не держу.

Он наклонился и поцеловал лепестки.