Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861) - страница 14
С XIX в. историки приписывали Петру Великому отмену сложившихся в XVII в. ограничений на право собственности для женщин и восстановление привилегий, которыми они пользовались в предыдущую эпоху>{59}. Между тем число законов об имуществе, появившихся в царствование Петра, было скудным в сравнении с множеством «Новоуказных статей» — дополнительных актов по поводу собственности, изданных его отцом царем Алексеем Михайловичем и сестрой царевной Софьей Алексеевной>{60}.[22] Более того, за исключением одного указа 1715 г.[23], имущественное право петровского времени не было ориентировано на женщин и не заботилось об их выгоде, а стремилось только упростить законы и увеличить доходы государства. И тем не менее, объединив в Указе о единонаследии две формы земельного держания, определенные в московских законодательных сводах, в единую категорию недвижимого имущества, Петр покончил с практикой отстранения женщин от наследования вотчин[24].
Самым спорным нововведением Петра I в области имущественного права была его попытка в 1714 г. навязать русскому дворянству систему единонаследия. Русские издавна славились приверженностью к разделу наследства, дворяне веками делили землю между сыновьями поровну, и теперь требование завещать всю ее единственному наследнику казалось служилой элите вопиющей несправедливостью>{61}.[25] К тому же, вдобавок к упразднению различия между родовыми и служилыми землями, Петр пренебрег и уникальным статусом купленных вотчин, в распоряжении которыми дворяне традиционно пользовались большей свободой. Отныне родители должны были обеспечивать всех детей, кроме наследника земли — как сыновей, так и дочерей, — раздавая им поровну свое движимое имущество>{62}.[26] С точки зрения рядовых дворян, Указ о единонаследии не только нарушал вековые традиции, но и подрывал материальное благополучие их детей. Этот новый порядок налагал на дворянские семьи тягостное бремя, так как в большинстве своем они имели мало наличных денег и с большим трудом могли наскрести их на приданое дочерям или в надел младшим сыновьям>{63}. Даже счастливцы, наследовавшие земельные владения, сразу же сталкивались с неприятной перспективой покупки необходимого в имении скота и зерна, потому что они были поделены между их братьями и сестрами как движимое имущество. Петр, со своей стороны, считал, что Указ о единонаследии предотвратит дробление имений, сбережет на будущее дворянские состояния и не даст пресечься дворянским родам, многие из которых по причине дробления земель разорялись всего за несколько поколений>{64}. Кроме того, царь надеялся, лишив недвижимости младших дворянских сыновей, заставить их служить государству. Однако в этом он, по мнению современников, больших успехов не достиг, потому что молодых дворян приходилось силой тащить на военную службу, и мало кому из них приходило в голову избрать себе какую-нибудь профессию>{65}.
Несмотря на сопротивление дворянства единонаследию, Петр I упорно внедрял его до самого конца своего царствования. В ответ самые непокорные, чтобы обойти указ, прибегали к незаконным земельным сделкам, продавали землю якобы ради уплаты долгов, чтобы распределить вырученные суммы между своими наследниками>{66}. Какими способами дворяне выходили из положения, видно по купчим и закладным документам, в которых продавцы и покупатели утверждали, что сделка их подлинная, а не фальшивая. Так, в 1724 г. подполковник Брылкин попытался предъявить права на земельное владение и написал в своем исковом прошении, что вдова Коровина годом раньше заложила ему свое имение за две тысячи рублей. «Заняла она для… росплаты долгов своих, — утверждал Брылкин, — а не для какаго неправдиваго укрепления безденежно… меншим сыновям и дочерям»>{67}. Что же касалось законопослушных дворян, то они старались убедить наследников своих земель не обманывать братьев и сестер>{68}.
В Указе о единонаследии было оговорено несколько аспектов женских имущественных прав. Впрочем, в смысле наследования нельзя безоговорочно признать этот указ благом для дворянок. С одной стороны, закон укрепил женские наследственные права: за неимением мужского потомства, наследницей назначалась одна дочь, которая и становилась владелицей всего отцовского имения. Однако значение этой привилегии несколько сужалось статьей 7 Указа, гласившей, что если последний представитель рода оставлял только дочерей, то один из его зятьев мог принять его фамилию и унаследовать недвижимое имущество. Благодаря этому приему дворянки могли продолжить отцовский род, но ценой некоторого ограничения собственных наследственных прав. Так, князь Ромодановский в 1730 г. назначил дочь и зятя сонаследниками своих владений