Бабочка - страница 38
— В твоем личном деле я прочитал, что ты будешь под арестом на островах. Почему?
— Не знаю, доктор, — сказал я ему. — А что это значит?
— Это ничего не значит. Иди в больницу.
— Он хотел помочь тебе, — сказал Кложе.
— Поди узнай, для чего врач это сделал. Он наверняка сказал себе потом: «А мой протеже с ангельским лицом оказался не таким уже дураком и сбежал».
Мы говорим глупости и хохочем.
— Кто знает, встретим ли мы Жюло? — вырывается у меня. — Он либо ушел уже далеко, либо скрывается в лесу.
Кложе говорит:
— Я оставил под подушкой записку: «Ушел и не оставил адреса».
Мы плывем уже пять дней без особых происшествий. Днем меня направляет солнце. Ночью я пользуюсь компасом. Утро шестого дня приветствовало нас ярким солнцем, море успокоилось, мимо нас пронеслись летающие рыбки.
Я умираю от усталости. Этой ночью Матурет водил по моему лицу тряпкой, смоченной в морской воде, но я все же задремал, когда Кложе дотронулся до меня зажженной сигаретой. Теперь кругом было спокойно, и я решил поспать. Мы опускаем главный парус и один из дополнительных, и я ложусь на дно лодки, защищенный от солнца.
В 12 часов дня я просыпаюсь и становлюсь на свое место. Благодаря оставленному дополнительному парусу, мы тихо скользим по поверхности воды. Позади нас, на востоке, совершенно темно, и ветер крепчает с каждой минутой. Я привязываю основной парус к мачте.
— Держитесь крепко, приближается буря!
Падают первые крупные капли дождя. Темнота приближается с головокружительной быстротой и через каких-нибудь четверть часа достигает нас. Волны, полные пены, возникают, как по мановению волшебной палочки. Солнце исчезает, идет проливной дождь, мы ничего не видим, и волны с силой бьют по лодке, обдавая нас жалящими брызгами.
Это буря, первая моя буря с громом, молниями, дождем, волнами и завыванием ветра.
Лодка, словно ореховая скорлупка, то взмывает на невероятную высоту, то опускается в бездну, из которой, нам кажется, мы уже не выберемся. И все же лодка снова поднимается, встречает новую волну и одолевает ее. Я обеими руками ухватился за руль. Увидев очень большую волну, я решил, что стоит рассечь ее, но сделал это, наверно, слишком поспешно, так как лодка наполнилась водой. В ней теперь не меньше семидесяти сантиметров воды. Нервничая, я направляю лодку поперек новой волны, что очень опасно, и лодка наклоняется, едва не переворачиваясь. Большая часть воды выливается.
— Браво! — кричит Кложе. — Ты знаешь свое дело, Бабочка! Здорово ты опорожнил лодку.
Если бы он знал, что мы едва не потонули из-за моей неопытности! Я решаю прекратить борьбу с волнами; теперь меня волнует не направление, а лишь равновесие лодки, и я огибаю волны под углом, охотно опускаясь и поднимаясь вместе с ними.
Примерно в 5 часов буря прекращается. Снова над нами сияет солнце. Я поднимаю парус, и мы снова плывем. С помощью котелков вычерпали остатки воды из лодки. Разыскиваем одеяла, привязываем их к мачте, и они быстро высыхают. Солнце начинает садиться, освещая синее море. Незабываемая картина: темно-красное небо и солнце, чуть погруженное в воду, направляет желтые языки пламени к небу и к морю. Меня наполняет сладкое спокойствие и уверенность в своих силах. Я справился с бурей, и она явно пошла мне на пользу.
— Ну, Кложе, видел, как я опорожнил лодку?
— Дружище, не сделай ты этого и приди новая волна, мы бы потонули. Ты чемпион.
— Ты этому научился во флоте? — спросил Матурет.
— Да, и видишь, это иногда приносит пользу.
Мы, конечно, сильно отклонились от курса. Иди знай, куда нас оттащили эти волны и ветер за четыре часа. Чтобы вернуться к курсу, будем держаться северо-запада. Солнце исчезает в море, испустив последние, на этот раз фиолетовые лучи, и разом наступает ночь.
Последующие шесть часов мы плыли без особых происшествий, если не считать легкую бурю и дождь, которые продолжались всего около трех часов.
10 часов утра. Абсолютная тишина. Я сплю четыре часа и просыпаюсь с пылающими губами. На губах и на носу шелушится кожа. То же у Матурета и Кложе. Дважды в день мы растираемся жиром, но ничего не помогает; он быстро испаряется под тропическим солнцем. Судя по солнцу, теперь два часа пополудни. В месте, где Матурет после еды мыл посуду, скопились косяки рыб. Я беру в руку кортик и прошу Матурета высыпать за борт несколько проросших зерен риса. Рыбы скапливаются в том месте, где упал рис, и по одной из них я наношу удар. Это рыба весом в десять килограммов. Мы чистим ее и варим в соленой воде. Съедаем вечером, обваляв в муке и поджарив.