Баганутый - страница 19
В дверь стали ломиться.
– Кто шумети-и-и, жалки-и-и нимфи-и-и? Откройти-и-и! Штрафи-и-и! Будете платити-и-и! По всякому-у-у!
В глазах Аши тревога, Элизиума окаменела и даже не дышала.
Какой-то гоблин напряг мою апатичную Ашу, Королеву Нимф и могущественную валькирию – дочь высшего вампира.
Гоблин?!
Злость.
Я уверенно зашагал к двери.
– Ик… Трайл?
– Да-да. Ты все правильно поняла.
– Ох.
– Мама? Что он сделает? Мама, ответь!
Со злости я вырвал дверь с корнем. Чертыхнулся, поставил ее у стенки. На пороге стоял очумевший зеленый карапуз в шортиках и с золотой цепью на голое тельце и с татуировкой эльфийки в короне, отсасывающей по кругу сразу у пятерых гоблинов.
– Ти-и-и кто такой-и-и-и? Двери-и-и ломати-и-и? Ашка? Будешь со…
Я схватил гоблина за ухо и с силой дернул, зашвыривая в квартиру.
– Отец, нет!
– Да как ти смеи-и-и…
Я пнул между гоблинскими ножками.
– …и-и-и-и-и-и! – улетел мелкий ублюдок и впечатался в противоположную стену.
Гоблин схватился за свои бубенца и завыл, закатив глаза и пуская тягучие слюни себе на живот.
Я оскалился:
– Ты будешь первым, стручок, возомнивший себя властелином.
– …и-и-и-и-и!
– Я вырву тебе вонючие потроха, обмотаю вокруг шеи и подвешу на самом высоком шпиле центра по борьбе с дискредитацией. Ты… жалкая пипирка, посмел разговаривать так с гражданской женой и дочерью бога? Ты? Гоблин?! С королевой нимф?! С дочерью самого Алукарда?!
Злость разрывала мне жилы. Я не слышал, что мне кричат Аша и Элизиума.
Одним движением я оказался рядом с гоблином. Воздух засвистел. Моя ладонь распорола дряхлое пузо ничтожного существа. Во все стороны брызнула черная кровь и говно.
– Я покажу вам ваше место… высшая раса…
И засмеялся вместе с гоблинским визгом. Громко, безудержно, не сдерживая себя.
Как же хорошо…
Глава 5. Геноцидист
Гоблин визжал и брызгал слюной, копошась ручонками в собственных потрохах. А я смотрел на это и смеялся.
– Визжи, червяк, визжи! Громче! Пусть все услышат! Громче, я сказал!
Я наступил на кровоточащий кусок мяса, проталкивая внутрь свои кожаные сапоги брендовой марки.
– Умоляй! Умоляй о быстрой смерти, ничтожество! Аша!
Я обернулся. Побелевшая Элизиума смотрела на гоблина глазами, наполненными ужасом и… чем-то еще. На лице Аши странное выражение. Словно она что-то забыла. Что-то важное, значимое, особенное. В глубине ее души что-то просыпалось. Воскресало. Она пялилась на меня взглядом, в котором невозможно что-то прочитать обычному смертному.
– А… а?
– Подойди.
Королева нимф послушалась.
– Смотри, – ткнул я пальцем в дерьмо. – Что ты видишь? Высшую расу?
Недолгая пауза.
– Не.
– М… ама…
– Тогда что ты видишь?
– Гоблина.
Я наступил сильнее. Из глаз и ушей червя потекла кровь, и он перестал визжать. Только забулькал.
– Да, Аша. Ты видишь перед собой гоблина. Ничтожную падаль. Ошибку некроморфов прошлого. Таракана, которого противно давить голыми руками. Юркого, шустрого, голодного паразита, не заслуживающего существования. Когда я был в матке, то почувствовал тех, кто сотнями лет порождал эту гниль. Вместе с силой они подарили мне ненависть. И возможно сейчас во мне говорят именно они. Матери, девушки, эльфийки, гномихи, страдающие века… эпохи. Ты!!!
Я гаркнул так, что гоблин булькнул особенно отвратно.
Элизиума не дернулась, посмотрела мне в глаза.
– Моя дочь работает на гоблинов? Собирает с эльфов дань на новых маток? И с гордостью заявляет об этом? Ты! Дочь творца и всевидящей древних кентавров. Ты! Кто ты такая, ответь?!
Меня никогда не разрывала такая злость. Белая, холодная. Я и не знал, что можно так злиться. Голоса и злоба тех, кто ненавидит гоблинов до кипения крови, проснулись в моей голове.
Элизиума посмотрела мне в глаза, перевела взгляд на гоблина, до крови закусила губу и отвернулась. Я почувствовал ее злость.
– Очнись! Очнись и пой, Элиза! Пой, я сказал! Папа явился все изменить! Ах-ха-ха!
Эхо моего голоса разнеслось по всей цитадели зла. Хотя… зла ли? Тараканьему логову…
Я рассмеялся и провернул ногу в кишках. Гоблин пискнул последний раз.
***
Мы молча смотрели на булькающий кусок мяса. Аша вздохнула, посмотрела на Элизиуму:
– Ну… как-то так.