Багатель - страница 10

— Я могу пойти вниз... нет, вверх по улице, так? — в ту секунду Бирксон размышлял о культурных различиях. — В любом случае, дайте мне кучу денег и, могу поспорить, что, даже прямо сейчас, пойдя в ваши трущобы, я сумею купить столько урана и плутония сколько захочу. Кстати, это то, чем должны заниматься вы. Купить можно все. Абсолютно все. При наличии денег, на черном рынке можно приобрести вещество боевого класса образца года так 1960-го. Да, это будет дорого, поскольку его мало. Вам придется подкупить много людей. Но пока... в общем, подумайте об этом.

Бирксон закончил говорить, казалось, смутившись, что его так понесло.

— Я об этом немного читал, — извинился он.

Бах обдумала его слова, ведя его обратно к ограждению. То, что он сказал, было правдой. Когда оказалось, что контролируемый синтез слишком дорог для широкого использования, человечество выбрало реакторы на быстрых нейтронах. Другого варианта не было. И с той поры, атомные бомбы в руках террористов стали ценой, на которую согласились люди. Решением, за последствия которого придется платить еще долго.

— Я хотела вас еще кое о чем спросить, — сказала Бах.

Бирксон остановился и взглянул на нее с ослепительной улыбкой.

— Спрашивайте. Так вы собираетесь принять пари?

Она не поняла, про что он говорил.

— О, вы хотите сказать, что поможете нам найти подпольную лабораторию по обогащению урана? Я была бы вам благодарна...

— Нет, нет. Я и так это сделаю. Уверен, что смогу выйти с ними на связь. Прежде, я уже делал это. Я хотел спросить, примите ли вы пари, что я не смогу ничего найти? Поставим, скажем... ужин вдвоем, как только я их найду. Скажем за семь дней. Как вам?

Бах казалось, что у нее лишь два варианта: уйти от него подальше или пристрелить на месте. Но она нашла и третий.

— А вы любите делать ставки. Кажется, я знаю, почему. И это то, что я хотела у вас узнать. Как вы остаетесь таким спокойным? Почему вас это не пугает, как меня и моих людей? Я не поверю, что вы просто к этому привыкли.

Бирксон подумал об этом.

— И почему нет? Знаете, можно привыкнуть ко всему. Так как насчет пари?

— Если вы не прекратите об этом спрашивать, — тихо сказала она, — я сломаю вам руку.

— Хорошо, я все понял.

Бирксон больше не проронил ни слова, а она ничего не спрашивала.

Огненный шар за доли секунды превратился в пылающий ад, который вряд ли можно описать понятными для людей словами. Раскаленные газы и плазма просто поглотили все в радиусе полукилометра: бетонные опоры, застекленные окна, пол и потолки, трубы, провода, баллоны, механизмы, миллионы всяких безделушек, книги, записи, квартиры, мебель, домашних животных, мужчин, женщин и детей. Им повезло больше остальных. Сила взрывной волны сжала две сотни уровней, расположенных под поверхностью, словно гигант, усевшийся на сэндвич, проделывая отверстия в стальных плитах, под воздействием ужасного жара превращающихся в шпатлевку, с легкостью иголки прокалывающей фольгу. Наверху, где царила лунная ночь, поверхность вздыбилась и раскололась, обнажая белый ад внизу. Оттуда вылетали куски размерами с городские кварталы, прежде чем центральная часть провалилась вниз, оставив кратер, чьими стенами стали лабиринты жилых помещений и коридоров, которые капали и растекались, как теплый желатин. В радиусе двух километров от взрыва не осталось и следа человеческих тел. Они умерли практически без страданий, а их тела превратились в невидимый слой органической пленки, созданной сочетанием высокой температуры и давления, пробивавшегося через стены и входившего в комнаты, двери которых были заперты. Вдали только одного звука хватило, чтобы заморозить тела миллионов людей, прежде чем их зажарило, а взрывная волна сорвала мясо с костей, оставляя лишь сморщенные чучела. Тем не менее, прохождение ударной волны через коридоры, которые были такими прочными, что уцелели, ослабило последствия взрыва, и эта прочность стала катастрофой для обитателей лабиринтов подземных помещений. В двадцати километрах от эпицентра, стальные перегородки лопались, как воздушные шарики.

После всего этого осталось пять миллионов обожженных изувеченных трупов и десять миллионов людей, пострадавших так ужасно, что они умрут в течение нескольких часов или дней. Бах неслась сквозь пустоту вместе с пятнадцатью миллионами призраков, следующих за ней, и каждый держал праздничный торт. Они пели. Она присоединилась к ним: