Багровый молот - страница 8

— Чушь, — Ханс Энгер стукнул кулаком по столу. — Полная чушь. Герман, ты же умная голова. Как ты выберешься?

— Есть потайная калитка.

— Что за калитка? У Нюрнбергских ворот? Учти: по ту сторону только узкая полоска земли и ров с водой. А на мосту дежурят солдаты. И они — Вилли не даст соврать — постоянно следят, чтобы по краям рва не было ни лодок, ни толстых бревен. Как ты переплывешь на другой берег? Нет, драгоценный мой Герман, все это глупость. Послушай: мы найдем тебе лошадь. Два-три дня не будешь мыться и бриться, одежду на себя погрязней — и готово.

— У стражи будут мои приметы.

— Приметы? — ухмыльнулся Энгер. — А мы их подправим. Ссутулишься, наденешь мятый берет. Волосы у тебя светлые? Выкрасим сажей. А уж небритым тебя в городе пятнадцать лет не видали. Ну? — Он победоносно оглянулся на друзей. — Толково придумано? Поживешь в Нюрнберге пару месяцев, а потом, когда канцлер решит твое дело, вернешься сюда.

Глаза Хейера потемнели.

— Через пару месяцев? — переспросил он. — Если мне удастся выбраться отсюда живым, я вряд ли сумею вернуться в Бамберг. То, что происходит сейчас…

— Все это скоро закончится, уверяю тебя, — вступил в разговор Альфред. — Нельзя падать духом. Фёрнер и его правоведы-стервятники только на это и рассчитывают. Но мы будем твердыми. Мы будем атаковать их со всех сторон и рано или поздно одержим победу. Тебе ведь известно, что на имя его сиятельства подано ходатайство? Половина Сената подписала его, канцлер и вице-канцлер — тоже. Они требуют от Иоганна Георга изменить порядок рассмотрения дел по обвинениям в ведовстве, запретить конфискации, сделать так, чтобы у невиновных не вымогали признаний. Князь-епископ — здравомыслящий человек, он понимает: все эти казни, доносы, вся эта дьявольщина, которую творят его именем, — все это наносит прямой урон его власти, порочит его в глазах кайзера, в глазах Баварии, в глазах Ватикана.

— Канцлер говорил тебе, что в Бамберге строят новую тюрьму?

— Что за тюрьма? Где?

— Неподалеку отсюда, в паре шагов от ворот Святого Георга. Это непростая тюрьма, Альфред. Ее строят специально для содержания и допроса людей, обвиняемых в колдовстве. Строят по прямому приказу его сиятельства. Строят тайно, я лишь случайно узнал о ней, попались на глаза кое-какие счета.

— Герман, послушай…

— В этой тюрьме могут одновременно содержаться две дюжины человек. Как ты думаешь, почему ее строят? Потому, что в скором времени все эти камеры будут заполнены. И заполнены не единожды. Все только начинается, Альфред. И нам придется пройти этот круг до конца. Фёрнер не случайно выбрал меня: он будет охотиться на людей в окружении канцлера. Для него это то же самое, что делать подкоп под осажденную крепость: рыть тоннели, ходы, подбираться все ближе и ближе. В конце концов, он соберет кровоточащую связку наших признаний и положит на стол перед его сиятельством. И тогда Георг Адам Хаан — вместе с семейством, слугами, друзьями и приближенными — пойдет на растопку.

— Фон Дорнхайм никогда не допустит…

— Открой глаза, черт тебя побери! Если бы князь-епископ был таким здравомыслящим, он давно остановил бы Фёрнера. Однако же он этого не делает. Почему? Да потому, что в этом его прямая выгода. Львиная доля состояния осужденных конфискуется в казну. Фон Дорнхайм — руками викария — швыряет в огонь очередную жертву, а в ответ ему щедро сыплются денежки. Раньше, при Ашхаузене[8], жгли всякую шантрапу. Сейчас жгут тех, кто побогаче. Человека — на дым, деньги — в карманы нужных людей. Часть — в казну, тридцать сребреников — Иуде, остальное — докторам из Высокой Комиссии. Вспомни Фердинанда Вальрафа. Еще не успели прибрать уголь, который остался после его казни, а в его дом уже въехал этот ублюдок Фазольт[9]. Вспомни Кемпера, судью из Форхайма. Он добился аудиенции у Иоганна Георга, нашего сиятельного князя-епископа. Просил, чтобы дела по обвинениям ведьм рассматривала не Высокая Комиссия, а нормальный, открытый суд и чтобы обвиняемым предоставили право на адвоката. Напомнить тебе, чем все кончилось? Через три дня судья Кемпер был отправлен в отставку. Посмотри, Альфред, посмотри, что происходит вокруг, и ты поймешь, что я прав. Каждый день людей оболванивают, запугивают, пачкают грязью их души. Каждый день им твердят: повсюду враги, колдуны, отравители. Именно они, мол, губят посевы, из-за них растут цены на хлеб, из-за них дохнет скотина, из-за них прокисает пиво и умирают новорожденные дети. Не помню, рассказывал я вам или нет… В Кронахе один крестьянин пожаловался приходскому священнику, назвав свою жену ведьмой — она якобы хотела убить его. Знаете, каким способом? При помощи чар подожгла содержимое его ночного горшка, когда он присел облегчиться. Его жену арестовали и приговорили к смерти. Неужели из-за бреда пьяницы, который наверняка перебрал накануне, должны страдать честные люди? И что делать, если законы государства, в котором мы живем, все сильнее начинают напоминать точно такой же бред?