Бал ты мор - страница 8

…

Прошли сутки. Тимофею так и не удалось встретиться ни с Алексеем, ни с Алиной, ни с кем-то еще. Согласно расчетам он давно должен выйти на трассу — однако этого не происходило. Ошибиться он не мог, поскольку прекрасно ориентировался по природным указателям от смолы на деревьях до муравейника, тем более он всегда двигался в одной плоскости группы деревьев. Со временем, его блуждающего одолела безысходность и усталость. Присев наземь, путник, в бытности наступающего на горло отчаяния, отказал себе в дальнейшем передвижении.

Лес по своему негодовал подобной выходке Тимофея. Духовой оркестр крон принялся за дело. Широкополая листва курчавых дубов отсчитывала такт. И вот вступил тромбон — группа тополей, трущаяся друг о друга. Их поддержало шуршание квартета гобоя в составе кустарников акаций и граба. К шелесту присоединился фагот престарелого бука. Сосновые деревья при этом уверенно хранили театральную паузу. Не умолкал, затягивая свою песнь и пернатый хор. Неистово мяукала желтобрюхая иволга, за ней заквакал певчий дрозд. Попеременно кряхтела кукушка, спрятавшись глубоко в листве. Её обнаружил кривоносый клест, отчего засвистел во всю грудь. К ним присоединился отшельник рябчик, пуская в ход свой ультразвук. Где-то барабанил озабоченный глухарь, где-то укал, призывая самку, филин. Но над всем этим удачно тянул свою сольную партию серенады, соловей.

Лесная радушная музыка да ароматы многолетней хвои успокоили нервы Тимофея. Пришло умиротворение, а с ним и надежда покинуть флору, и найти своих пассажиров. И уже спустя час Тимофей все-таки вырвался из густых вериг смешанного леса. Вестником радости стало зарождение пустоши. Незначительная растительность в виде одиноких кустарников и обилие обросших разноцветным лишаем камней убегали вдаль, маня за собой. Оставалось только последовать их призыву.

Зов привел к горным хребтам, твердо стоявшим по обе стороны на пути к водной стихии, возможно морю. На одном из скалистых творений гнездилось нечто похожее на замок. Чтобы добраться туда, необходимо спуститься к подножью, после подняться, а потом опять спуститься, снова подняться, а потом опять и опять… Окрыленный надеждой встретить людей Тимофей пустился преодолевать возникшие трудности, которые вдобавок усилились встречным, свистящим в уши, ветром. Вскоре он нашел узкую и свежую тропинку, ведущую к цели.

По мере приближения, очертания замка четче вырисовывались. Сам чертог возносился над скалистой возвышенностью, омываемой со всех сторон морем. По сути это выглядело как остров-замок, соединенный с материком подвесным каменным мостом. Переправа была вконец дряхлая, подобравшись к ней, это отчетливо бросалось в глаза.

Тимофей подошёл к мосту. Страх тут же сцепил его и завопил во всю глотку: — «не рисковать!». Но, несмотря на внутреннее предостережение, путник решился, и сделал первый безмерно долгий шаг. Казалось, что под ногами хрупкий весенний лёд, который вот-вот даст слабину. Ох, как этого не хочется. Последовал второй шаг, за ним третий,… внезапно Тимофей оступился,… упал.

Слоевище мха с его мельчайшими деталями предстало перед судорожным взором сумасшедшего. В ушах загудела туба, и застонало под ложечкой. Оцепенение усилил звук шлепков от падающих в воду камней. С наступлением тишины безумец медленно попятился в исходную позицию и затем продолжил движение вперед.

Пройдя адскую дистанцию, он вплотную очутился перед небольшим дверным проемом в огромной каменой стене. Вход казался, подобен черной дыре, из которой несло сыростью и прохладой. Войдя в кромешную тьму, остановился, ожидая адаптации глаз. Постепенно проявлялся внутренний мир замка, а с ним и узкий каменный тоннель. В его тупике виднелась лестница наверх, подъем на которой венчало появление света. Проделав этот путь, скиталец оказался в одной из башен крепости, которая напоминала шахматную фигуру. С этого места Тимофей увидел давно позеленевший двор. В его центре располагалась главная башня — донжон. Она находилась в полуразрушенном состоянии. В таком же состоянии находилась вся внутренняя часть замка с его немногочисленными постройками. Всё здесь выглядело безжизненно.