Баланс на Грани - страница 56

Оказывается, там у Мэя была лаборатория. И эльф задавал ей вопросы о крыльях, как да что было, когда они перестали расти. Что она могла ему ответить? Мало.

Мэй хмурился, качал головой, прикладывал к ней разные артефакты и, наконец, сказал, что можно идти. Всё, что ему необходимо, он узнал. Будет думать. Ничего не обещал, ну и правильно.

И они с Тошем ушли на Сферу, и до вечера бродили по разным помещениям. Милка, с независимым видом, выступала впереди, подозрительно обнюхивая всех, кто попадался им на пути. Но второго носителя каменки найти так и не удалось.

Если честно, Ри не расстроилась от этого, ни капли. Она поняла, что хочет задержаться здесь, насколько это будет возможно! А ведь, как только её миссия в этом мире будет выполнена — ей придётся возвращаться в Светлейший. Даже думать об этом не хотелось!

Особенно тогда, когда Тош вёл её под руку. И они разговаривали. Обо всём. Ещё никто и никогда не говорил с ней с таким искренним интересом! И не смотрел на неё так, как Тош.

Вечером Тош довёл её до двери. И она не могла не спросить, любопытство так и разбирало:

— А у тебя такая же квартира, как у меня?

Судя по ответному взгляду, жильё Тоша отличалось. И что там у него? Как интересно! Ой, да ладно! Он не откажет!

И Ри пошла на приступ, вцепившись для удобства в рукав рубашки Кайтоша:

— Ещё ведь не очень поздно, да? А давай мы сейчас Милку впустим ко мне и пойдём к тебе! Я только посмотрю и всё! Ну Тоош, мне же любопытно! Всё, Милка уже дома! Идём!

Тош покачал головой сокрушённо, но улыбнулся.

Верно, она привыкла добиваться всего и сразу. А что поделаешь, будешь долго упрашивать — собеседник просто улетит! И как его догонять, пешком-то? Жизнь такая, быстро выучила.

Ри переступала порог с жадно распахнутыми, любопытными глазами. И ахнула.

Приглушённый мягкий свет от напольных ламп позволял увидеть всё.

Тош снёс стену между гостиной и спальней. И у него получилась одна комната. Просторная и почти пустая. Кровать, стол, кресло, встроенный в стену небольшой шкаф. Мебели минимум, почти как в её комнатушке, в Детской.

А самое главное — пол, стены и потолок были очень тёмного синего цвета, глубокого и завораживающего, словно ночное небо. Оно как раз виднелось, как продолжение комнаты, через огромное панорамное окно с выходом на такой же просторный и широкий балкон.

Ри так и потянуло туда. Она вышла, порывисто обернулась, улыбнулась:

— У тебя волшебно…

— Ну уж, волшебно, — проворчал Тош, появляясь следом за ней на балконе. — Тоже, скажешь, рыжик. Обычно. Я, знаешь, не любитель всяких финтифлюшек. Да и здесь только ночую. Весь день по Сфере мотаюсь.

И накинул ей на плечи тёплый плед, коротко пояснив:

— По ночам прохладно, начался сезон северных ветров. Ещё простудишься. Кто вас ангелов знает.

— Ты же не простужаешься? — покосилась на него Ри, закутываясь в уютный плед и присаживаясь прямо на пол. Там лежала небрежно брошенная большая и мягкая подстилка. Похоже, Тош здесь часто сидел по ночам. Смотрел не небо?

— Ты здесь по ночам смотришь на небо? — снова не выдержала Ри, глядя на него снизу вверх.

Кайтош стоял рядом, задумчиво сложив руки на груди. Чуть вздрогнул, словно очнулся, но ответил сразу:

— Почему?.. А, нет, это просто Ран притащил, он не любит на полу тушу свою располагать. Сиди, рыжик, она чистая. Я обычно сижу на перилах. Так лучше думается.

— О чем?

— О чём? — Тош помолчал, посомневался. — Хорошо, я тебе расскажу, рыженькая. Если это окажется не слишком скучно.

— Не окажется, — и Ри решительно схватив за руку своего Падшего, дернула его вниз. — Только ты сядь, ладно? И рассказывай. Знаешь, я привыкла смотреть в глаза тому, с кем говорю.

Она примостилась поудобнее, вытянув ноги вперед и опираясь спиной о стену.

— Ты бы ещё меня лечь заставила.

Ну вот, снова ворчит!

— Ложись, если тебе так удобнее, — и она лукаво улыбнулась.

Тош сел рядом, покосился на неё непонятно, а потом с ленцой заявил:

— Ну, раз ты сама предлагаешь…

Развернулся и, прежде чем Ри успела что-то понять, уже улегся на пол, на спину, уложив голову ей на колени. Ну, не совсем на колени. Скорее, на бедра. И уставился в упор своими бедовыми, шальными глазами.