Баланс столетия - страница 26
О картинах на чердаке не думала. Они были словно залогом того, что все образуется, вернется, будет, как было. Пиотрович советовал о них забыть. Если кто догадается, что коллекция сохранилась, если припомнит, наверняка конфискуют. Под тем или иным предлогом. И сослать могут. Сколько кругом примеров.
«Молчала. И мама молчала. Совсем. После испанки много лет в себя прийти не могла. Самой соображать приходилось. Одна радость — литературные вечера. После работы сесть на 10-й трамвай и через весь город на Поварскую. Во Дворец искусств. Усадьбу Долгоруких все знали — ее Лев Толстой в „Войне и мире“ как дом Ростовых описал. Чтения в бывшем танцевальном зале проходили. Народу собиралось столько, что под конец не то что тепло, жарко в шубе становилось. Сидишь потом на работе и про себя строчки повторяешь. Даже улыбаться хочется…»
NB
1920 год. 6 февраля. Из рассказа члена Иркутского военно-революционного комитета.
«Вечером 6 февраля я был вызван в ревком, там уже находился предгубчека Чудновский. Ширямов, председатель Иркутского ревкома, вручил нам постановление о расстреле Колчака и Пепеляева. Мы вышли и договорились, что я подготовлю специальную команду из коммунистов… Во втором часу ночи я с командой прибыл в тюрьму. Мы вошли в камеру к Колчаку и застали его одетым — в шубе и в шапке. Было такое впечатление, что он чего-то ожидал. Чудновский зачитал ему постановление ревкома…»
Из воспоминаний А. Г. Бовшек (двоюродной бабушки Н. М. Молевой). Киев.
«…Огромные сугробы на тротуарах и мостовой. На улице мало прохожих, еще меньше проезжих… Изредка слышится тревожное цоканье копыт, проносится одинокий всадник или целый отряд конных. По тому, как выглядят всадники: в широких красных штанах, с оселедцами на головах и с пиками наперевес, в черных мохнатых шапках или серых шинелях и фуражках с пятиконечной звездой, — можно определить, чья власть в городе: петлюровцев, белых или красных. Сейчас в Киеве большевики…
Проходя мимо дверей Консерватории, я замечаю прибитое четырьмя гвоздиками небольшое печатное объявление:
„Экономическое общество учащихся Консерватории. Семинарий по общим вопросам музыки А. К. Буцкого.
С. Д. Кржижановский. Чтения и собеседования по вопросам искусства. 6 чтений первого цикла.
1. Четверг 1 марта Культура тайны в искусстве.
2. Понедельник 5 Искусство в ‘искусстве’.
3. Четверг 8 Сотворенный творец (И. Эригена).
4. Понедельник 12 Черновики. Анализ зачеркнутого.
5. Четверг 15 Стихи и стихия.
6. Понедельник 19 Проблема исполнения
Чтения будут проходить в зале Консерватории. Начало в 8 ½ вечера“.
О Кржижановском, его лекциях, выступлениях по вопросам музыки я слышала не раз. Все говорили: интересно… Но я спешила в наробраз. Сегодня там решался вопрос о польском театре: организацию его предлагала известная польская актриса С. Э. Высоцкая. Я уже кое-что знала о ней, видела ее в Москве, когда она приезжала к Константину Сергеевичу Станиславскому побеседовать с ним, познакомиться с основными положениями его системы и режиссерским методом. Она не раз приходила на занятия студии театра, особенно в те дни, когда их вели Константин Сергеевич или его талантливый ученик Евгений Багратионович Вахтангов».
12 марта. К. А. Коровин — журналисту Н. С. Ангарскому.
«Помните мою квартиру-мастерскую, где я работал, что на Мясницкой, д. 48, кв. 10. Я там жил и жил мой сын — художник Леша, и жена — Анна Яковлевна… Опять хотят взять квартиру совсем. Комендант дома сказал: несмотря на охранные грамоты Наркомпроса, все же с квартиры уезжайте к 1-му апреля.
Куда же я пойду? Куда я дену обиход моих работ? Куда же я дену бедных и престарелых помощников моей жизни?.. Неужели так нужна квартира в пятом этаже?.. Мне нужен мой угол. Не лишите меня его. Прошу вас. Заступитесь за меня…»
Март. А. Г. Бовшек — С. Д. Кржижановском. Киев.
«…Я не умею воевать с жизнью и бороться за счастье, но, видит Бог, я умею любить, и я люблю Вас… Что хотите, то и думайте. Если я этим огорчаю Вас, простите, если Вам радостно, то не бойтесь ни меня, ни жизни… Вверяюсь Вашей чуткости в остальном».