Баллада о Темьяне - страница 9

Немного подумав, Темьян все же решил дегустацию этого блюда оставить до ужина. Не смотря на ощущение голода в желудке, он решил сейчас не переедать. Он отрицательно покачал головой в ответ на предложение своего приятеля и продолжал осматриваться вокруг. Вокруг были одни только люди в синей военной форме, за другим столом наискосок сидела другая большая группа сержантов, они что-то с громкими взрывами хохота обсуждали. В дальнем углу зала, как ему показалось, промелькнули несколько женщин, которые тоже были одеты в синюю армейскую форму.

Когда Темьян перешагнул порог казармы, то нос к носу столкнулся с младшим офицером. Тот от полной неожиданности сделал шаг назад, явно уступая ему дорогу и перед ним вытягиваясь по стойке смирно. Офицер даже начал тянуть руку к виску головы, чтобы его приветствовать. Но хихиканье Малыша испортило этот спектакль, офицер внимательно присмотрелся к Темьяну и, заметив, что на его форменной рубашке еще отсутствуют небольшие погоны, мгновенно рассвирепел. Лицо офицера начало наливаться красным румянцем, он раскрыл рот, чтобы рядового отчитать за проявления неуважения к офицеру.

Но в этот момент до офицера дошла мысль о том, что ругать-то этого пока еще гражданского парня совершенно не из-за чего, ведь это он сам ошибся и чуть ли не признал его за другого офицера. Офицер усилием воли прикрыл рот и плечом, оттолкнув рядовых в сторону, вышел из казармы. Но где-то глубоко внутри души у Темьяна осталось ощущение, что эта случайная встреча еще выйдет ему боком, офицер его хорошо запомнил и ему не простит этого своего секундного конфуза.

Голос Малыша, снова заступившего на пост дневального по роте, теперь слышался отовсюду. Он распинал вернувшихся с полигона бойцов за то, что они на берцах занесли в казарму много грязи. То он кому-то приказывал немедленно отправляться в штаб, а то от избытка переполнявших его чувств распевал популярные мелодии. Темьян решил вернуться в свою комнату и немного отдохнуть. Дверь комнаты на его касание ладонью открылась, но полежать на койке, ему так и не удалось. Как только его спина касалась покрывала койки, а голова подушки, то койку начинало дико трясти. Она прямо-таки вздыбливалась, как необъезженный жеребец, если солдат на эту тряску не обращал внимания и продолжал на ней лежать. Темьян попробовал поработать на терминале и написать пару писем друзьям детства, но и этого ему не удалось сделать. Появившаяся на экране монитора надпись говорила о том, что терминал можно будет подключить к всемирной информационной сети только после десяти часов вечера, когда прозвучит отбой по учебному центру.

Чтобы не скучать и не оставаться в одиночестве, Темьян решил спуститься на первый этаж казармы и потрепаться с Малышом, чтобы быстрее пролетело бы время до возвращения учебной роты с учений.

Темьян стоял в строю и с нетерпением ожидал той минуты, когда ему предстояло выйти из строя, подойти к столику, на котором лежала библия и, приложив к ней руку, произнести слова воинской присяги. Все это время его глаза не отрывались от столика, установленного под трибуной, с которой командир учебного центра и командир учебного полка принимали торжественное прохождение учебных рот и взводов этого учебного центра. Вокруг столика постоянно колготились офицеры полка, которые отвечали за организацию и проведение церемонии принятия воинской присяги бойцами учебных рот.

Обычно, подобная церемония проводилась всего два раза в год, когда в учебные роты приходило новое пополнение. Тогда присягу приносило одновременно до трехсот солдат. Но на этот раз такая церемония организовывалась и проводилась в третий раз и ради всего одного бойца, рядового учебной роты Темьяна, который в одиночестве принесет присягу.

От одной только мысли, что это из-за него на плацу выстроились почти тысяча его товарищей, которые будут внимательно наблюдать за тем, как он будет произносить слова воинской присяги и целовать боевое знамя, рядового Темьяна сильно лихорадило и так трясло, словно у него был сильнейший озноб. Наблюдая за приготовлениями к торжественной церемонии, Темьян испуганно думал о том, сможет ли он своими трясущимися губами произнести слова присяги, которые сейчас стучали в унисон биению его сердца.