Балтийская легенда - страница 22

Командир уже хотел спросить об этом старшего офицера, но тот сам заговорил о кондукторе:

— Считаю своим долгом доложить, Лавриненко помог выявить еще одно важное обстоятельство. Оказывается, наши матросы получают письма на городскую почту «до востребования».

— Ничего не вижу в том предосудительного.

— Извините, капитан первого ранга, но на время прохождения службы корабль для матроса — дом родной. Посему и личную переписку ему надлежит вести через корабельного почтальона, а не пользоваться услугами гражданского учреждения, сиречь, почты.

— Уставом это не возбраняется. И давайте прекратим разговор на постороннюю тему.

— Слушаюсь. Но приказ я настоятельно прошу подписать. — Мазуров извлек из-под папки проект приказа и положил его поверх дела.

— А вы уверены, что Исадский смутьян?

— Не только уверен, знаю доподлинно.

— Ну, воля ваша!

Лозинский подписал приказ и передал его вместе с папкой Мазурову.

— Разрешите выполнять?

— Выполняйте, — ответил командир, устало махнув рукой.

Выйдя от Лозинского, Мазуров тут же послал вестового за Исадским. Когда тот явился в каюту старшего офицера, его ожидал караул.

— За ведение революционной агитации, — объявил Мазуров, — приказом командира крейсера минер Исадский подлежит аресту и немедленному свозу на берег для передачи властям.

Начальник караула, получив запечатанный конверт, вывел минера на палубу. Весть об аресте товарища разнеслась по крейсеру. Не успел караул подойти к бортовому трапу, как возле него уже собралось несколько десятков матросов.

— Куда ведете? — спросил кто-то у конвоиров.

Караул остановился в нерешительности.

— На берег, братцы, списывают, — громко сказал Исадский. — Под арест сажают, канальи!

Толпа зашумела, двинулась на караул. Находившиеся на палубе офицеры растерялись.

— Что тут происходит? — строго спросил подошедший Мазуров.

Ему никто не ответил.

— Разойдись! — крикнул старший офицер. — Дайте караулу дорогу!

Тем временем толпа увеличивалась. Ропот нарастал. Матросы стали оттеснять караульных от Исадского.

— Господа офицеры! — скомандовал встревоженный Мазуров.

Угрожая револьверами, офицеры довели арестованного до трапа и спустили на катер.

Долго еще волновались матросы. «Будь у нас оружие, черта с два дали бы свезти товарища», — говорили они.

О новом выступлении матросов командование учебного отряда доложило в морское министерство.

В пятницу в Ревель пожаловал морской министр, вице-адмирал Бирилев. В тот же день он назначил смотр учебно-артиллерийскому отряду. Приняв рапорт командира флагманского корабля, адмирал молодцевато обратился к команде:

— Азовцы! Ваше судно — георгиевское. В пятом году вы удостоились похвалы его императорского величества и лобзания руки ее величества императрицы Александры Федоровны.

Сделав паузу, министр продолжал:

— Ныне внутренний враг становится все нахальней и наглее. Нужны надежные силы, и я верю, что вы будете верными присяге и военному долгу. Да здравствуют батюшка царь и матушка Русь! Ур-ра-а!..

Матросы молчали. Лишь побледневшие офицеры ответили на приветствие.

Лобадин, стоявший в первой шеренге канониров, ясно видел, как лицо Бирилева побагровело, перекосилось от злости. Теряя самообладание, адмирал подбежал к строю. Он в упор посмотрел на артиллерийского квартирмейстера. Выдерживая взгляд холодных глаз министра, Лобадин думал: «А ребята — молодцы, встретили как надо!.. Ишь как бородой-то трясет, двуглавые орлы того и гляди с погон слетят!..»

— Кто тут стоит? Русские люди? — неистовствовал адмирал. — Да здравствует русский народ! Ур-а-а!..

Лобадин молчал. Молчали и матросы.

Вице-адмирал окончательно вышел из себя. Не попрощавшись с командой, он поспешил к парадному трапу и отбыл на берег.

Вечером, после совещания у губернатора, министр приказал вывести из Ревельской бухты все военные корабли.

На следующее утро учебно-артиллерийский отряд взял курс на Папон-вик — пустынную бухту в сорока милях к востоку от города. В Ревеле временно осталась только «Рига», проводившая стрельбы.

После работы группа парней с завода «Вольта» через кладбище Каламая направилась к морю. Весело переговариваясь, молодые рабочие разделись и улеглись на берегу.