Балтийская легенда - страница 41
— Восстал крейсер или нет? — горячился Тамберг.
— Думаю, что да, — рассудил Альтдорф.
— Пожалуй, ты прав. А мы только три бомбы успели снарядить. Но действовать надо!
— Непременно. Начнем, как договорились…
Их прервал Коппель:
— Смотрите!
На заводской двор входил отряд солдат.
— Положение осложняется, — озабоченно проговорил Тамберг и стал рассматривать в бинокль берег бухты. — В порту не менее двух рот пехоты… На берегу солдаты и полиция… На крыше Батарейных казарм сидят наблюдатели, а во дворе — солдаты и казаки…
Заводской гудок, возвещая об окончании рабочего дня, заглушил его слова.
В шесть часов вечера команда крейсера села ужинать. Он проходил в тревожной обстановке. Неожиданно вошел кондуктор Давыдов.
— После ужина разберите ружья! — приказал он сидевшим за столом ученикам.
— Что ты сказал? — подскочил к нему Степан Гаврилов, которого Давыдов не заметил.
— Для личной безопасности, — буркнул кондуктор.
— Ах вот ты каков! Ну погоди же!..
Гаврилов влетел в боевую рубку. Там уже стоял встревоженный Богданов.
— …Ты хорошо это слышал? — Оскар внимательно смотрел на Богданова.
— Ошибки быть не может, — отвечал Богданов. — Давыдов так и сказал Ершову: «По моему сигналу выводи учеников и бросайтесь на главарей». Они увидели меня и быстро улизнули.
— Кондуктора мутят команду! — И Гаврилов сообщил о том, что слышал.
— Да, дело серьезное, — встал Лобадин.
— Ведь говорил, эти шкуры еще нам покажут, — горячился Гаврилов. — Стрелять их надо!
— Зачем расстреливать? — сказал Лобадин. — Арестовать надо, и сейчас же.
— Правильно, — согласился Оскар.
Кондуктора собрались в своей кают-компании, когда прозвучала дудка, вызывающая их наверх. Давыдов, распахнув дверь, бросил:
— Вперед!
Остальные в нерешительности остались на месте. Вдруг наверху послышались два гулких винтовочных выстрела. И сразу же — послабее, револьверный. Это Гаврилов и Богданов почти одновременно выстрелили в Давыдова. Тот, падая, успел спустить курок нагана.
— В ружье! — скомандовал Ершов, выскакивая в коридор. — Переменный состав, к винтовкам!
Ученики кинулись к пирамидам. Там кондуктора уже раздавали патроны.
Шум и крики на батарейной палубе услыхал Иван Аникеев. Он, не задумываясь, с револьвером в руке бросился на кондукторов, стремясь отбить у них патроны.
— Это вы здесь верховодите?! — угрожающе крикнул Аникеев. — Получайте, шкуры!
Грянул выстрел. Один из кондукторов охнул и грузно осел на палубу. Закрыв собою ящик с патронами, Аникеев скомандовал:
— Разойдись!
Но тут кто-то сзади сбил Аникеева с ног. Мятежники стали бить его прикладами, а затем бросили за борт.
— Что здесь происходит? — спросил невесть откуда взявшийся Петр Колодин. — Кто стрелял?
Мятежники молчали. Приход одного из главных руководителей восстания был для них неожиданным, а его мирный тон не укладывался в сознании участников разыгравшейся здесь драмы.
Увидев лежащего кондуктора, Колодин наклонился к нему:
— Вы ранены? — И, не дождавшись ответа, обратился к матросам: — Перевязать его! А ну, кто-нибудь за фельдшером!
Чьи-то руки железным обручем внезапно обхватили Колодина сзади.
— Разоружай его, братцы! — закричал напавший матрос.
Колодин не успел оказать сопротивления, как из кобуры у него выхватили револьвер, а сам он оказался связанным и брошенным в кубрик.
В кормовой части корабля вместе с несколькими матросами орудовал писарь Анисимов. Отстранив часового, он двухпудовой гирей выломал дверь в каюту старшего офицера и выпустил мичманов Крыжановского и Саковича. Эту сцену застал Тимофей Кузькин.
— Стой! — приказал он, наводя на офицеров револьвер. — Ты что же, своих продаешь?. — зло крикнул он Анисимову, все еще державшему гирю.
Сакович воспользовался тем, что Кузькин отвернулся от них, сунул артиллерийскому квартирмейстеру Кириллову браунинг, который утаил при обыске.
Кузькин грозно шагнул к мичманам, которые попятились в каюту.
— Вот так-то лучше, господа офи…
Но он не договорил: Кириллов в упор выстрелил ему в голову.
Перешагнув через труп матроса, Сакович и Крыжановский вышли из каюты. Теперь они могли возглавить контрреволюционный мятеж.