Бардо дождя - страница 11
– Стой! Не смей уезжать! Не смей, ей помощь нужна!
Ситикар, кормой проламывая себе дорогу в зарослях барбариса, задним ходом задвигался в сторону заброшенной трассы «Балчуг».
– Остановись же! – закричал в отчаянии Тимофей.
«Здесь глухое место! Здесь нет телестанций! Здесь никого нет!»
Ситикар ускорил ход.
Тимофей побежал вслед за ним.
Споткнулся, упал головой вперёд.
И, взглядом наткнувшись на показавшийся из травы камень, протянул руку.
«Не уедешь, сволочь! Нет!»
– Двадцать пятое апреля, одиннадцать сорок два, – отозвался ситикар. – Установлена связь с управлением полиции кондоминиума «Центр», вызов…
Тимофей поднялся. Вытер кровь с разбитой губы.
В ладони тяжелел камень.
«Тима, пойдём домой… Мне плохо, тошнит…»
Размахнулся.
Камень рикошетом отлетел от стекла.
И трещины серебристым узором пошли по тёмно-синей тонировке.
Старик открывает книгу, читает.
«Жизнь есть величайшая милость, смерть – величайшая немилость. И, посему, надо прожить большую часть жизни – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! Нет ни небес в сиянии славном, ни ада, где жарятся грешники. Здесь и сейчас день наших вечных мук! Здесь и сейчас наш день наслаждения! Здесь и сейчас наш шанс! Выбери же этот день, этот час, ибо спасителя нет!»
Пальцем показывает ан потемневшие стропила потолка.
– Антон Шандор Ла Вей! Вот так, малыш…
Откладывает книгу. Подходит к печке и, прихватив полотенцем за раскалённые ручки, снимает кастрюльку с супом.
– Бурду мою похлебаешь?
Принюхивается, блаженно зажмурившись.
– Сегодня аппетитная бурда получилась. На заброшенном огороде я раздобыл пару картофелин, а потом, заприметив высохший на августовском солнышке хвостик, выкопал и луковицу. Небольшую, но на суп хватило. К сожалению, масла у меня нет, даже синтетического, оттого применить древний метод улучшения заправки при помощи пассировки, я не смог. С мукой, кстати, та же история, что и с маслом. В общем, бурда не слишком сложна по составу, не богата всевозможными ингредиентами, не облагорожена заморскими специями, но…
Зачерпнув чёрной от времени мельхиоровой ложкой жидкость с краешку кастрюли, попробовал, причмокнув радостно, и завершил речь радостным восклицанием:
– …Но всё же вкусна необыкновенно! Присутствие натуральных продуктов в сей кастрюле помогло чуду свершиться, и при минимальных затратах бедный сумасшедший учёный сможет, пожалуй, предложить своему гостю вполне приличную похлёбку, которую я, понятно, лишь в силу природной кулинарной скромности именую «бурдой». Кстати, тарелки у вас с собой, конечно, нет?
Гость пожал плечами. И вздохнул.
– Так я и знал! – воскликнул старик. – Люди совершенно разучились бродяжничать! Когда я покинул свой дом, то, помимо флеш-карт с записями, прихватил ещё и кружку, чашку, две пластиковых тарелки, складной ножик и деревянную вилку, которую когда-то на досуге сам вырезал из вишнёвого поленца. Сначала хотел вырезать две вилки, но уж больно много дерева ушло в расход… Да, и ложку! Чудесную алюминиевую ложку тоже взял с собой. Она, кстати, до сих пор цела. А у вас, молодой человек, и ложки с собой наверняка нет! Я прав?
Гость виновато опустил голову.
Старик великодушно махнул рукой.
– И ладно! В конце концов, превратности бродяжьей судьбы учат не только мудрости и смирению, но и отказу от совершенно излишней при таком образе жизни брезгливости. Будем с аппетитом хлебать бурду одной ложкой из одной кастрюли. Потому что взятые мной когда-то из покинутого дома тарелки слишком мелкие и для супа совершенно не годятся. Сам-то я ем прямо из кастрюли, которую когда-то нашёл в покинутом доме на краю Рублёвской пустоши… Да!
Он подвинул гостю табуретку.
– Вместо стола, как видите, вот эта деревянная коробка… Так что устраивайся сам, в меру изобретательности. А я стоя… При моём росте это не проблема.
Гость благодарно промычал что-то невнятное в ответ. После чего попытался пристроиться на табуретке, бывшей одновременно косолапой (ножки её были нерадивым столяром развёрнуты под совершенно неподобающими табуреточным ножкам углами) и колченогой (ибо ножки, к прочему, были ещё и разной длины, что при отсутствии весовых нагрузок было практически незаметно, но при наличии таковых – заметно весьма).