Барьер не для блаженных - страница 13
- Натали, что у нас есть такого, чего не жалко отдать на развитие маршрута? - Иван почти рассмеялся, увидев, что Натали поверила в исключительность ситуации, о которой рассказывал патриотичный стюард.
- Чувствуешь, Нат, как умело они делают наш интерес? Если Артефакт и есть, он управляется с яхты.
Иван не хотел, чтобы ее волнение стало чрезмерным и оторвало ее от повседневности, от его уверенности и спокойствия. Он не верил в целебную силу шоковой терапии. И без того чувство невосполнимой потери, неугасшее, не потерявшее остроты со временем, глубоко в ней увязло. Он по себе знал, - депрессия требует комфорта и постоянной заботы со стороны близких. По-другому могут мыслить теоретики, лично не знакомые с болезнью. Не зря говорят: чтобы сострадать, надо самому пострадать!
- Знаешь, отключи от меня этого артиста-всезнайку. Думаешь, я сама не понимаю? Если хочешь, оставь его на своем индивидуальном фоне. А мне рассказывай сам. Хорошо? Если не устал. Коротенько, самое главное.
Она неосознанно стремилась к эмоциональному внутреннему сдвигу, в том была ее тайная, скрываемая от самой себя надежда. Но она и боялась самой себя и не хотела причинить Ивану лишнее беспокойство. Детски просительные интонации в ее просьбе ударили его куда-то в солнечное сплетение, мышцы брюшного пресса окаменели и затруднили дыхание. Помнится, никогда раньше она не казалась такой беспомощной. Перед Иваном вновь встало лицо, спрятанное за кругами поляроидов. "Ничего, еще не вечер!" - сжал он до хруста челюсти, с нарастающим смятением думая о том, что все еще не знает, что ему делать.
Он переключил экраны каюты на рубку управления, приблизил изображение и оказался за спиной пилота. Рубка слилась с каютой, Иван снова боялся помешать пилоту или навигатору нечаянным словом либо движением.
Он отошел назад, признав тем самым себя побежденным в борьбе с техническим прогрессом, с наркотиком видеообмана. Сила иллюзии была крепче знания истины, - ведь его от рубки отделяло не менее ста метров, и то по прямой. Сотня метров, начиненная агрегатами, приборами, коммуникациями и еще неизвестно чем; между ними еще каюты и палуба второго класса с самым большим салон-иллюзионом в "Астрее". А в "Астрее", как известно, все самое лучшее.
Но в рубку ему не надо. Ему надо много ближе. Во втором ряду салона сидел сейчас тот единственный нужный ему. Мысли Ивана, натолкнувшись на неразрешимую пока задачу, обратились привычно к анализу соотношения между ощущаемым и объективной реальностью. Не представляет ли он собой платоновского человека разумного, который тени на внутренней стороне пещеры, отбрасываемые предметами внепещерного мира, считает самими этими предметами? И не подозревает о том, что выход из пещеры в мир рядом, за спиной. Надо только оглянуться.
Критерием истинности могла быть обратная связь. Но ведь и ее при желании можно как-то смоделировать. В данном случае искажением обратной связи для него лично никто не занимался. Ведь, как ни обманывай себя, Ивана с Натали для капитана с экипажем просто не существовало. Они занимались абстрактными пассажирами, а не отдельными личностями. Даже самые их причудливые желания и капризы, которые требовалось во что бы то ни стало удовлетворить, рассматривались как желания единицы, составляющей частичку общей массы. И, скорее всего, учитывались в первую очередь суммарные желания. А единица не имеет имени. Достаточно знать номер каюты, продублированный номером билета.
Имени Ивана они и знать не хотели: знание имени означает знание личности, а знание личности ведет к сопереживанию, к близости, к отвлечению от дела, от служения "Астрее" и господину Кларку. Служебные обязанности предполагают одинаковое отношение ко всем. Одинаково любезное, одинаково предупредительное, без приоритетов, симпатий-антипатий. Отсюда следовало с неопровержимостью, что Иван никак не мог повлиять на работу пилота или навигатора. Даже если бы захотел. Рейс делается для него, но он не влияет на рейс никаким образом. Вот такая ситуация.
А что, если статус-кво пересмотреть? Впрочем, они в Компании наверняка учли и такой вариант. Действия пассажиров должны прогнозироваться, мало ли кто может оказаться в числе туристов! Нужно изобрести нечто оригинальное, не предусмотренное. Правда, оригинально мыслить может только внутренне свободный человек. А ум Ивана поглощен зовом крови, законом мести. И потому Иван не может претворить закон мести в жизнь. Сверхмудрость человеческой судьбы выводила его из себя. Для того, чтобы совершить подвиг, надо не думать о подвиге. А с преступлением как? И что ему предстоит совершить: поступок или проступок?