Барышня Дакс - страница 26

– Et te absolvo a peccatis tuis,[15] —провозгласила госпожа Терриан. – Не забудьте, голубчик Бертран, что вовсе не к Мора относились записочки де Леспинасс, перепечатанные в вашей книжке.

– Это правда! Совсем из головы вон! Вот куда заводит слишком большое увлечение! Значит, придется добавить еще третью главу к этому историческому роману. Однажды весенним вечером Жюли де Леспинасс повстречала маркиза де Мора и сразу воспылала страстью. Однажды осенним вечером она повстречала графа де Гибера и снова воспылала страстью. Не сердитесь на нее за это, мадемуазель Алиса; существуют женщины – вы узнаете это впоследствии, – сердца которых господь Бог не озаботился снабдить громоотводом. Они достойны не осуждения, а сожаления, потому что несколько громовых ударов не проходят безнаказанно. Бедная Жюли на собственном опыте имела несчастье убедиться в этом. Раздираемая двумя противоположными страстями, равно властными и могучими, снедаемая страхом, угрызениями совести, отчаянием, она провела всю свою жизнь в слезах и страданиях, и страдала так, что в конце концов умерла.

– Все это, – заключила госпожа Терриан, – произошло оттого, что, как вы сами сказали, они сделались любовниками. Если б они отказались от этой формальности, мадемуазель де Леспинасс вместо троих любовников имела бы троих друзей. Она спокойно могла бы любить всех троих, и все обошлось бы благополучно.

– Да, старый друг мой, если не принимать в расчет, что это было невозможно: человеческую нежность с достаточной полнотой выражает только один жест – открыть и закрыть объятия.

С еловых ветвей, отяжелевших от дождя, начали падать капли. Барышне Дакс, сидевшей опустив голову, капала за воротник целая струя воды, но она даже не вздрогнула.

– Вот и готово, дождь идет вовсю, – сказал Фужер. – Давайте спасаться, а то берегитесь потопа.

Они побежали.

На высоко лежащей Замковой луговине барышня Дакс и госпожа Терриан сидели рядом.

Начинался сентябрь. Барышня Дакс грустно поглядывала на запад, по направлению к Лиону.

– Через две недели, – прошептала она, – я прошусь с вами.

Госпожа Терриан по-матерински обняла своего маленького друга:

– И вам действительно это будет горько, малютка? Да, вы кажетесь такой одинокой, как только мы расстаемся… Так, значит, вам очень грустно – там, у вас?

Барышня Дакс кивнула головой:

– Невесело.

Помолчав немного, она закончила свою мысль:

– Никто друг друга не любит.

Случайно барышня Дакс и госпожа Терриан были одни. Жильбер Терриан удержал Кармен де Ретц подле органа. На Фужера нашло нелюдимое настроение, и он один ушел на рассвете с книгой под мышкой.

– Сударыня, – спросила внезапно Алиса Дакс, – отчего вы разошлись с вашим мужем?

Госпожа Терриан, казалось, не нашла вопрос необычным.

– Оттого что он не любил меня, и я тоже не любила его.

– Ах вот как, – прошептала Алиса.

Как странно – она ждала именно такого ответа. И она продолжала испытующе разглядывать молодое лицо своего друга – молодое, несмотря на ореол седых волос.

– Мне кажется, – госпожа Терриан скорее думала вслух, чем говорила, – мне кажется, что моя история заинтересует вас. И я не думаю, чтоб она была дурным примером для вступающих в жизнь. В былое время старухи учили молодых девушек. Малютка моя, меня выдали замуж, когда мне было шестнадцать лет, но я была наивна, как если бы мне было не больше семи; все мои несчастья от этого и произошли. У моего отца были деловые сношения с господином Террианом – оба они были купцами в Марселе. Они подписали мой брачный контракт между двумя сделками по покупке масла или мыла. Мой отец не был дурным человеком Он посоветовался со мною: вероятно, он не пошел бы против моего желания. Но у меня не было желания: чтоб желать, нужно знать! А я, как поется в песне, не знала даже, для чего существует муж! И я согласилась. Мой жених присылал мне ежедневно белые розы и целовал по темным углам мои руки. Я была очень счастлива. Так продолжалось до самого свадебного вечера. На следующий день я чувствовала отвращение, возмущение, разбитость…

Она немного помолчала, погрузившись в воспоминания; губы ее были стиснуты, глаза остановились. И барышня Дакс, которая всей душой сочувствовала ей, тихонько гладила ее колено дрожащей рукой.