Батурино – гнездо родное - страница 38
Митрополит Игнатий, сопровождаемый священством, вошел в надгробницу. Гробовую крышку сняли. Владыка сам увидел мощи праведника. Господь сохранил его тело в целости. Только несколько пальцев у него на руках истлело да погребальные одежды превратились в прах. Гроб же имел хорошую сохранность – был крепким.
Архиерей, обращаясь в архимандриту Сергию, игумену Исааку и другим священникам и дьяконам, взволнованно произнес:
– Это точно какой-то новый святой, как Алексий или Иона, Митрополиты Российские, или чудотворец Сергий Радонежский, поскольку такого же, как и эти святые чудотворцы, сподобился от Бога нетления.
Тотчас отслужили о покойном праведнике панихиду. Пели торжественно. Поминали праведного – имя же его Бог весть. А когда молитвословия отзвучали, то гроб покрыли крышкой и засыпали на четверть высоты землей, воспевая: «Господня земля и исполнение ея»…
Полный благодатном радости, Митрополит Игнатий со священством вышел из надгробницы. Вокруг тесно стоял народ, с которым Владыка молился на Божественной Литургии. Меркушинцы с любовью смотрели на своего Архипастыря.
Владыка же, обведя взглядом людей, вопросил:
– Здесь, в надгробнице, покоятся мощи праведного мужа, подобного древним святым. Кто-нибудь из вас, что-либо знает о нем, о его жизни, о его имени?
Он внимательно посмотрел на людей. Но они молчали. Стояли, переглядывались, пожимали плечами. Кто-то опустил свои очи долу.
Но вот, тесня окружающих, раздвигая стоящих плечами, из толпы выступил вперед благообразный семидесятилетний старец. Звали его Афанасием. Он сорвал с головы своей шапку, перекрестился на храм и, поклонившись Владыке и священству, сказал:
– Владыка святый, скажу как на духу. О жизни и о времени жития этого угодника Божия никто не помнит. С тех пор, как упокоился он, прошло-пролетело пятьдесят лет. Когда же я был в молодых летах, то слышал я от своих родителей, что возле церкви погребен человек благочестивый и добродетельный. Родом он из дворян. Молитвенник. Постник. Имел он болезнь чрева из-за усердия к посту. Шил он шубы для крестьян, ловил рыбу. Не имел своего дома и переходил с места на место. Учил народ жизни благочестивой, добродетельной, любви ко Христу и Церкви Божией. А имени его никто не помнит.
Афанасий, закончив свой рассказ, снова поклонился Высокопреосвященнейшему Игнатию и встал среди односельчан.
Архиерей внимательно выслушал слова благообразного старца. Помолчал, раздумывая. А потом проговорил:
– Братья и сестры, дорогие меркушинцы! Я благословляю всех вас на духовный труд – молитесь усердно Господу, чтобы Он, Всемилостивый, открыл бы нам имя праведника меркушинского. И я сам тоже стану молиться. Бог вам всем в помощь!
Владыка благословил меркушинскую паству. Подбирая полы рясы, сел в возок. Ему предстоял путь со священством в Верхотурье. Возница хлопнул по крупам лошадей вожжами, громко гикнул. Кони пошли крупной рысью. Кто-то из меркушинцев побежал вслед за санями, провожая Митрополита Игнатия, махал ему вслед руками, желал доброго пути…
Меркушино осталось за спиной. Лошади шли ходко, отмахивая версту за верстой. Владыка сидел, заново переживая в душе события сегодняшнего дня – 18-го декабря. Незаметно дремота окутала глаза Владыки. Он задремал, засопел сонно. И привиделся ему сон. Он увидел перед собой толпу народную. Люди собрались, чтобы узнать имя меркушинского праведника.. И чей-то человеческий голос возгласил: «Симеоном его зовут». Потом повторил: «Семеном звали его». А после добавил: «Семочкой кликали его».. Чувство радости и умиления заполнило сердце Митрополита Игнатия. Он рассмеялся и тут же пробудился от сна, храня в душе полученную радость и умиление… А лошади бежали и бежали по снеговой дороге, приближались к Верхотурью.
В городе Митрополита Тобольского и всея Сибири встречал воевода Циклер, архимандрит верхотурский Александр, почетные лица и множество горожан. Владыка Игнатий, проезжая мимо, благословлял народ…
Он остановился в Верхотурском Николаевском мужском монастыре и тотчас пригласил в свои покои архимандрита Сергия, архимандрита Александра, игумена Исаака и рассказал отцам о своем сновидении, в котором ему трижды было открыто имя меркушинского праведника.