Батый заплатит кровью! - страница 42

— Не маловато ли серебра ты мне отсыпал, приятель? — проворчал Терех, пересчитав деньги. Он мрачно взглянул на Труна Савельича. — Не забыл ли ты про мою долю в торговой прибыли?

— Это ты забыл, что я недавно вручил тебе пятьдесят гривен серебром на покупку доспехов и оружия, — ответил Трун Савельич, захлопнув крышку шкатулки. Он старался не смотреть Тереху в глаза. — К тому же жена моя выделила тебе из Натальиного приданого десять гривен. Да сейчас я вручил тебе ещё десять гривен. Это вся твоя доля, дружок.

— Что ж, благодарю и за это, — сказал Терех, ссыпая серебро в кошель. — Желаю сему дому благоденствия!

— И я желаю тебе, Терех, не замёрзнуть со своей землячкой где-нибудь под забором, — с нескрываемой неприязнью бросил Трун Савельич, закрывая шкатулку на ключ.

Наталья не смогла удержаться от слёз, видя, что её жених уходит от неё с какой-то приблудной отроковицей неизвестно куда. Наталья попыталась было уговорить мать, чтобы та удержала Тереха. Мол, лучше дать денег Варваре, пусть она сама о себе промышляет, а Терех пусть с ними останется. Однако Евдокия Дедиловна проявила твёрдость, веля Наталье забыть Тереха поскорее, ибо он сам пренебрёг ею. Евдокия Дедиловна не позволила Наталье даже выйти из своей светлицы, чтобы попрощаться с Терехом.

— Куда же мы теперь подадимся? — обратилась к Тереху Варвара, оказавшись с ним на заснеженной улице, продуваемой холодным ветром.

— Не беспокойся, милая. — Терех ободряюще подмигнул Варваре. — Мы с тобой поселимся там, где нас не станут съеденным куском попрекать.

Терех вместе с Варварой пришли к Аграфене Воронихе, которая без раздумий приняла их к себе. Черноволосая красавица Аграфена понравилась Варваре с первого взгляда. В небольшой избушке Аграфены Варвара сразу почувствовала себя как дома, поскольку она и в отчем доме жила в тесноте. В лице Варвары Аграфена обрела умелую и расторопную помощницу, которая не чуралась никакой работы. К радости Тереха, Аграфена и Варвара быстро подружились, несмотря на большую разницу в их возрасте.

Боярышня Славомира, вырвавшись из татарской неволи, обратилась к тысяцкому Якиму Влунковичу с просьбой принять её в ряды торжковских ратников. Примеру Славомиры последовали и многие другие женщины, вырвавшиеся из рук мунгалов во время ночной вылазки новоторов. Эти женщины оказались в загоне из жердей на зимнем ветру и холоде в наказание за свою непокорность. Всех строптивых рабов, мужчин и женщин татары наказывают таким жестоким способом. Во время ночёвок под открытым небом на снегу возле еле тлеющих костров многие из невольников замерзали насмерть или обмораживали себе пальцы на руках и ногах. Самые слабые из рабов умирали очень быстро, как правило, это были старики и дети. Выживали лишь самые крепкие и стойкие духом.

Женщин, сопротивляющихся насилию, татары всячески уродовали, нанося им раны ножом или остриём копья прямо на лице или на груди. Чаще всего строптивой невольнице отрезали нос, либо выкалывали один глаз, либо отрезали нижнюю губу. Также всем непокорным рабыням, как правило, остригали волосы примерно до уровня плеч.

Яким Влункович поначалу ни в какую не желал принимать женщин в ряды боевых сотен, опасаясь, что это приведёт к упадку дисциплины. Однако посадник Иванко сумел разубедить тысяцкого:

— Ты погляди на этих вчерашних невольниц, друже, — сказал он. — Все они натерпелись такого от нехристей, что ныне ими движет одно-единственное желание мстить мунгалам за свои страдания и унижения, за гибель мужей, сыновей, отцов и братьев. Я думаю, эти вчерашние невольницы не убоятся в сече ни вида врагов, ни крови, ни боли, ни ран. В них нету страха перед мунгалами, ибо его испепелила лютая ненависть к ним!

По распоряжению Якима Влунковича всем женщинам, вступившим в войско, выдавалась мужская одежда, кольчуга, шлем, щит и оружие. Деньги на покупку воинской справы тысяцкому выдавал посадник Иванко, который распоряжался сокровищами из казны княжеского наместника.

На одном из вечерних построений Терех вдруг увидел в рядах своей сотни больше десятка молодых женщин и совсем юных девушек в полном боевом облачении. Сотник Дедило Иванович строгим голосом объявил воинам-мужчинам, что женское пополнение прибыло к ним для ратной службы, а посему всяческие ухмылки и усмешки здесь неуместны.